Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

– Кажется, – он уклонился от ответа, – мы забыли кое-что важное.

Чарнецкого успели спасти, пока волны не отнесли лодку к неизвестным берегам. Дипломат долго не отдавал никому единственное весло (второе он потерял), цокая зубами, смотрел на всех яростно и обиженно и еще несколько часов не разговаривал.

Один корабль османов они утопили, другой взяли с собой. Несмотря на потери, команда Ракоци оставалась способной вести оба судна. Скрученных пленников распихали между трюмами, и когда Чарнецкий вернул способность разговаривать — не без помощи бутылки рома, подаренной сострадательными моряками, — Яровой приобщил его к переводу разговоров с пленными офицерами. Подавленные турки не пытались ничего скрыть. Слова Сильвии подтвердились: Османская империя планировала завоевание Крыма и Тавриды.

– Дьявол! Это очень важные сведения!

— Значит, не зря уплыли.

– Да, но никогда больше я такого в жизни не сделаю.

Сильвия закрылась в отдельной каюте и попросила не беспокоить – видимо, восстанавливала силы. В порту Константы она вернулась, как всегда, прекрасная и обаятельная. Зиновий произнес протокольные торжества на прощание, поклонился и помчался к карете большими прыжками.

– Ему уже лучше?

— Пройдет несколько дней и Чарнецкий будет кичиться этим происшествием перед каждой юбкой.

– Значит, оно того стоило, – подмигнула Сильвия.

- Бесспорно. Ваши слова подтвердились, а это очень тревожные новости моей страны. Надеюсь, что после этого в Варшаве Княжество получит поддержку от Гетманата.

— Да, сбор Двухморского Союза по вопросу вступления Княжества скоро... Хотя я уверена, что османы будут атаковать до рассмотрения дела, чтобы уничтожить наши шансы. Но вы видели нашу мощь. Мы продержимся!

Они смущенно замолчали — вдруг все темы для разговора иссякли.

— Значит, пора прощаться?

— Пора прощаться, — неохотно согласился Ярема.

Подарок Галины прожигал карман.

Он должен что-то сказать. Должен что-то сделать...

— Будьте счастливы, пан Яровой, — она улыбнулась, но ее глаза не смеялись. — Была искренне рада нашей встрече. Вы хороший человек.

– Меня называют хорошим, но я не такой, – возразил Ярема. – Я убил немало людей. Утратил веру в Бога. Не люблю будущую жену. Да я в шаге от супружеской измены всякий раз, когда вы рядом!

На этот раз ее глаза улыбнулись.

— Мне безразлично много вещей, которые должны беспокоить хорошего человека... Единственное утешение я нахожу в битве... Несмотря на то, что ужасы войны до сих пор мучают меня. На этих руках кровь и чужие жизни. Я недобрый человек, Сильвия.

– Не убедили, – отмахнулась она. — Жаль, что мы встретились в таких обстоятельствах. Будет война... И ваша свадьба. Мне приятно представлять, что мы встретимся снова. Пожалуй, наивно – но приятно.

Сильвия. Прекрасная, опасная, загадочная. Она единственная разглядела его воспоминания.

«Если шанс представится, не будь болваном и не упусти его. Посылай все планы ко всем чертям и иди по зову!»

Подчинившись моментальному зову, Ярема шагнул и без раздумий поцеловал ее. Сильвия ответила, будто только и ждала этого. И тогда он понял, что поступил правильно.

Характерник вспоминал вкус поцелуя и запах волос, когда карета ехала к границе. Чарнецкий храпел напротив — это было хорошо, ведь он точно воспользовался бы возможностью обсудить пикантные детали.

Что дальше? Мамуньо говорила, что готова разорвать помолвку. Итак, к черту те помолвки! Пани Яровой должна понравиться Сильвия: известный трансильванский род, настоящая аристократка, совершенность согласно всем требованиям маменьки — если, конечно, не рассказывать о работе пани Ракоци.

И если не помешает война.

Война, ребенок захватнических мечтаний. С Княжеством турки справятся, но выступить против Двухморского Союза? При всей мощи Османской Империи она кончит так же, как и варяги.

Яровой развернул атлас на карте Восточной Европы. Окинул взглядом стремившийся к реваншу Северный Альянс Изумрудную Орду, когда-то пытавшуюся захватить молодой еще Гетманат, Османскую Империю, мечтавшую о южных землях... Альянс, Орда, Империя — три силы, против которых Союз выстоял в разное время. Но если они переступят через вековые оскорбления, временно объединятся и ударят вместе?

С севера.

С юга.

С востока.

Всеми силами, каждый за свой кусок...

Картинка щелкнула и сложилась вместе. Нет. Невозможно! Это слишком дерзко. О таком давно должны были узнать разведчики, должны были увидеть заранее в войске Сечевом и союзных государствах, этот слон так огромен, что не заметить его невозможно.

Но в Союзе не знали османских планов. А выборы гетмана состоятся через несколько дней! Ярема стукнул в стену над ухом Зиновия и крикнул:

- Жены побыстрее, слышишь? Жены!

Извозчик без лишних вопросов понесся каретой, будто за ним черти гнались. Чарнецкий проснулся и испуганно схватился за пистолета, выдавшего ему в плавнях Ярема.

– Что? Засада? Нас изменили?

– Чем можно победить Союз? — спросил его Ярема и сам ответил: — Только более могущественным союзом!

Зиновий протер глаза и мрачно спросил:

— Что ты несешь?

— Наибольшее вторжение за последний век, такое большое, что никто его не предсказал, — пальцем нарисовал на карте три стрелки, которые вгрызались в земли Двухморского Союза: — Мы на пороге грандиозной войны! 

*** 

Иван Чернововк дал разрешение на дерзкую авантюру, а также сообщил, что Судный день прошел должным образом: все предатели одновременно уничтожены — большая победа для Ордена, который в последние месяцы пропускал удар за ударом.

Шаркань, отдохнув в киевской конюшне, бодрым клусом нес на восток. Северин переночевал в Батурине и на следующую ночь достался ставропигиального мужского монастыря Рождества Богородицы, более известного как Глинская пустынь (название это произошло от древнего рода князей Глинских, на чьих землях возвели монастырь). Среди православных верующих Гетманата мудрость глинских старцев славилась так же, как их затворничество – тем удивительнее было приглашение характерника в сакральную обитель.

Монастырь окружала стены, достойные крепости — высокие, как для праведников, уповающих на защиту Божию. Северин не понимал людей, которые добровольно шли за эти стены: не ему судить причудливые жизненные выборы, но осесть на клочке земли в тесном кругу, исполненном интриг не меньше, чем любое село, казалось странным выбором для бегства от светских забот. Впрочем, каждый выбирает свою тропу.

Северин постучал в массивные ворота, подождал минуту, постучал громче. В сторожевом окошечке нарисовалось неприветливое лицо и дернуло бородой: чего надо? Характерник показал пропуск. Монах поднял светочь, внимательно осмотрел печать и без всякого слова отворил ворота.

Монастырь напоминал городок - так много здесь было построек. В сумраке не горел ни один фонарь, даже окна зияли тьмой, и посторонний человек легко заблудился бы здесь, если бы