Человек без прошлого - Марина Удальцова

За обедом Нилия угрюмо уставилась в свою тарелку и изучала местную еду. Она погрузилась в мысли. Утром отец сообщил Нилии две новости. Хорошую — послезавтра предстояло наконец-то ехать домой. И просто кошмарную — северные дикари поедут с ними в Кронград. Значит, даже дома эта глыба мускулов в звериных шкурах будет ходить за ней и говорить исковерканные комплименты. В последний день весны Нилии исполнится восемнадцать лет, и северяне, разумеется, задержатся на праздник в столице Белой Долины.

Это будет первый день рождения без Эргона. Конечно, Нилия пригласит его. Пусть посмотрит на Гараима. Может, в нём проснется жалость. Принцесса подняла полные безысходности глаза на своего злополучного жениха. А может, в Эргоне даже проснется ревность и зависть, и ему не захочется уступать бывшую возлюбленную. И пусть!

Гараим ловил взгляды Нилии. Заметив, что она его разглядывала, он смущённо улыбнулся. Старался понравиться и быть вежливым, подумала девушка. Даже стало немного стыдно за своё грубое равнодушие.

Что и говорить, Гараим был красив. Волосы витязя были убраны в длинную, до пояса, светлую косу — символ воли и военной мощи. В неё были вплетены ленты с вышитыми путаными оберегами, в которых Нилия и не пыталась разобраться. Его лицо было гладко выбритым, и здесь это почиталось за что-то вроде ежедневного геройства: только самые выносливые могли не кутать лицо в усы и бороду от холода. И потому Нилия видела все полутона его улыбок, полуулыбок и сурово поджатых губ. Он сидел напротив невесты и аккуратно цеплял вилкой мясо. А на юге болтают, что северные дикари едят руками без вилок и тарелок. За неделю пребывания здесь она наблюдала за Гараимом и его соплеменниками. Вовсе они никакие и не дикари. Просто немного другие традиции. Если бы не дрянная погода, можно было бы сказать, тут не хуже, чем дома. Подумав так, Нилия и сама ужаснулась своим мыслям.

Чтобы себя занять, она решила повыспрашивать о севере. Поэтому немного неуклюже прервала торжественные речи отца и обратилась к владыке:

— А почему вы называете Вежур Кружевным морем?

Владыка Арог Гонт повернул к ней голову. Он понимал кронградский неплохо, и сразу ответил ей, снисходительно улыбнувшись:

— Мой сын тебе покажет, принцесса. Для этого надо дождаться темноты. Вечером Гараим проведёт тебя к пристани.

— Темноты?

— Север — это темнота. Надо только знать, как её осветить, — пустился он в туманные велеречия.

Нилии хватило только на то, чтобы растянуть губы в кривоватом подобии вежливой улыбки. Она покраснела и уставилась в тарелку. Дурочка! Сама напросилась.

Весь остаток дня она проклинала себя. Пыталась избавиться от общества своего жениха, а получилось наоборот: сама же и напросилась. Он всё звал её куда-нибудь на прогулку, чтобы остаться с ней наедине, и вот она сама же и попалась. Но отказываться теперь невежливо.

Как только Зимбрег стали обволакивать сумерки, Гараим прислал толмача за Нилией. Она обреченно пошла на встречу.

Гараим ждал её у выхода из замка с двумя шубами в руках и невероятно довольным, можно даже сказать, победоносным видом. Он подал ей одну шубу.

— Надень.

Грубоватый плотный мех бурого цвета лег на её плечи. Шуба была тяжёлой.

— Это ведь не лисьи?

Нилия уставилась на толмача. Оказалось, без его помощи не объясниться. Он перевел Гараиму её вопрос, а когда тот ответил, толмач перевёл:

— Господин Гараим специально для того, чтобы согреть ваше теплолюбивое высочество, в одиночку убил прошедшей зимой шестерых шерстолапов. Шубы из их шкур.

В голосе толмача слышалось благоговение. Гараим выпрямил спину и гордо смотрел на Нилию сверху вниз. К сожалению, она не могла оценить его подвиг. Её познания о шерстолапах ограничивались тем, что эти огромные звери жили на севере, носили мохнатые шкуры и были настолько свирепыми, что до сих пор не удалось ни одного поймать живым. И всё же Нилия улыбнулась и вежливо склонила голову.

Гараим пошёл к лошадям. Нилия засеменила за ним, путаясь в мохнатых полах шубы. Он безо всякого стеснения шагнул на неё, и прежде чем она успела хоть пикнуть, сгрёб её в охапку и подсадил в седло. На вторую сел сам. Лошадей было всего две — значит, толмач с ними не ехал.

Меньше часа они ехали к скалам гряды. Всю дорогу Гараим рассматривал Нилию. Но стоило ей хоть на миг поднять глаза и вскользь зацепиться за него взглядом, как он тут же отворачивался и беззаботно делал вид, что ему крайне интересно вон то облачко на горизонте. Дул не особо сильный, но ледяной ветер, который заставил Нилию сотню раз мысленно поблагодарить Гараима. Если бы не шерстолапья шкура, Нилию бы, наверное, сдуло с лошади. Честно сказать, было уже не так любопытно, почему северяне как-то там называют Вежур. Лучше бы остаться дома, в тепле.

Они въехали в ущелье и добрались до берега. По обе стороны от маленькой бухты возвышались скалы. Здесь было три деревянных пристани. Лодочки, лодки и даже большие драккары выглядывали из воды. В сумерках они казались причудливыми морскими тварями, привязанными к берегу поводьями-швартовами. И эти твари выразительно расправили длинные шеи и с любопытством тянули их к берегу, чтобы заглянуть в царство людей. Пять-шесть сторожевых домиков образовывали крошечное поселение, состоявшее из тех, кому неотлучно надо было находиться в порту и обслуживать его. Как только всадники показались в бухте, к ним направились сторожа, освещая путь фонарями. Гараим спешился и помог Нилии спуститься с лошади: снова подхватил её и поставил на землю. Он передал поводья одному из подошедших соплеменников, перекинулся с ним парой слов. Нилия заметила, как оба с улыбкой покосились на неё.

Её спутник посмотрел ей в лицо, а потом указал на море.

— Туда. Со мной.

— Э… Это безопасно?

Нилия не подумала сразу, что этим вопросом могла нанести Гараиму оскорбление. Но он не обиделся, а наоборот, расправил спину и словно стал ещё крупнее.

— Со мной, — с нажимом произнёс он.

Деваться некуда. Нилия пошла за ним на деревянную пристань. Гараим спустился в лодку и подал руку девушке. Она опасливо смотрела на лодку, которая шаталась на воде. Тогда её жених сгреб Нилию в охапку и поставил рядом с собой. Он жестом указал ей сесть, а сам взялся за вёсла.

Темно-серое северное небо низко нависало над головой Нилии. В сумерках тучи казались обрывками старых тряпок. Гараим выплыл из портового залива