Магнат Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

Я лишь покачал головой, ощутив в груди лёгкое раздражение и одновременно восхищение.

Твою дивизию! Целых пятьдесят процентов с конфискованного имущества! Хотелось бы ошибаться и не подозревать понапрасну человека, но, кажется, я теперь знаю, на какие шиши в моей истории командир заурядного пехотного Балаклавского батальона полковник Ревелиотти умудрился стать одним из крупнейших землевладельцев Крыма. Ну что же, в этой реальности ему имение от Аутки до Гаспры не видать — пусть скупает себе земли в другом месте.

Если же задуматься, то спекуляция землёй — а именно ей занимался Ревелиотти, скупая по дешёвке земли у местных татар, а порой и вовсе рассчитываясь с ними старыми саблями и ятаганами — не делают чести дворянину и офицеру. Если б он в отставку подал, да в купеческую гильдию вошёл — я бы ещё понял. А так, при встрече я этому типу и руки не подам.

Прошло около часа, когда в ночной тишине моря раздался плеск воды и глухое покашливание матросов, возвращающихся с задания. Сначала показались силуэты шлюпок, едва различимые на фоне звёздного неба, потом — приглушённые голоса, а затем и сами лодки, аккуратно подошедшие к борту «Севастополя».

Матросы были довольны — не каждый день удаётся поучаствовать в настоящей погоне, да ещё и вернуться с трофеями.

Из ялика, который теперь был привязан к одной из шлюпок, вытаскивали троих мужчин — потрёпанных, но явно не простых рыбаков. Один из них, старший на вид, с длинной чёрной бородой и глазами, полными недоброго огня, даже не пытался скрывать своё раздражение. Двое других — молодые, чуть ли не юнцы — переминались с ноги на ногу, явно не понимая, как они оказались в таком положении.

— Ваше сиятельство, — доложил Макс, поднимаясь на палубу первым. — Взяли их на полном ходу. Шли под парусом в открытое море. Кое-как догнали.

— Как они объяснили свой выход в море? — спросил я, подходя ближе.

— Утверждали, что, рыбаки, — усмехнулся парень. — Даже сети показывали, да только те старые, дырявые и в воде не были как минимум год. Зато под сетями нашли вот это.

Максим кивнул в сторону четырёх мешков, которые матросы положили на палубу. В свете фонарей было трудно определить, что находится в мешках и мне пришлось подойти и раскрыть один из них.

Если бы я точно не знал, что все мои сундуки для эссенции находятся на месте, то увиденное в мешке принял бы за свой ларец. Недолго думая, я достал из кармана нож прадеда и хотел уже активировать огненный резак, чтобы разрезать дужку небольшого навесного замка, как меня тронул за плечо один из егерей.

— Ваше сиятельство, может что-то из этого подойдёт? — отдал он мне связку ключей. — Это мы у бородатого изъяли.

— Нашим легче, — пробормотал я, подобрал ключ и открыл крышку сундучка.

— Эссенция, — с явным неудовольствием в голосе констатировал капитан-лейтенант, взглянувший на ларец через моё плечо. — Скорее всего, где-то в море контрабандистов османский корабль дожидается. Лучше бы эти неудачники золото везли или другие какие-нибудь драгоценности.

— Ветвь Света. А почему столько скепсиса в голосе? — не понял я возмущений Конотопцева. — Удачно же задержание провели.

— С золотом или серебром всё понятно — грамм стоит столько-то, стало быть, призовой команде полагается столько-то. А сколько стоит эссенция? Вы хоть раз видели её в свободной продаже? — попытался капитан объяснить причину своего раздражения. — Да и не факт, что казна её будет продавать, чтобы выплатить нам призовые.

— Ну, это мы ещё посмотрим, — закрыл я крышку ларца и повесил на него замок. — Вы не против, если до утра мешки с сундучками в вашей каюте побудут?

— С чего бы мне быть против, — проворчал офицер. — Кстати, надо бы и этих гавриков в трюме до утра запереть. Думаю, Великому князю будет интересно узнать, что пока он спал, наши люди успели контрабандистов поймать. Но не будить же его теперь из-за этого.

Тут я Конотопцевым полностью согласен — допрос и до утра подождёт. Впрочем, как и судьба приза. Думаю, что Императрица найдёт способ, как отблагодарить участников задержания «контрабасов».

А ещё меня радует, как капитан-лейтенант не стал перетягивать одеяло на себя и прямо сказал, что в поимке участвовали именно «наши люди».

Утро пришло мягким и ласковым. Солнце окрасило бухту в золотистые тона, морской воздух уже не был прохладным, как ночью, а стал тёплым и чуть пряным — словно сама степь выдохнула на побережье.

В шатре Императрицы был накрыт завтрак: чай в серебряных подстаканниках, свежий хлеб, масло и джем, привезённый ещё из Киева. Рядом, на складном столике, дымила кофеварка — крепкий, ароматный напиток, без которого я уже не мог себе представить ни один важный разговор.

Николай Павлович, облачённый в полевой мундир без парадных регалий, сидел немного поодаль, задумчиво помешивая ложкой в чашке. Мария Фёдоровна, наоборот, была собранной и даже слегка воодушевлённой.

— Александр Сергеевич, — начала она, когда я уселся за стол, — мне доложили о вашем ночном предприятии. Полагаю, вы снова нас удивите?

— Не без того, Ваше Императорское Величество, — ответил я, принимая из рук фрейлины чашку кофе. — Всё началось с того, что мои люди заметили подозрительную лодку. В результате — погоня, задержание и три пассажира ялика, которые теперь ждут своего часа в трюме «Севастополя».

— Контрабандисты? — спросила Императрица, чуть приподняв бровь.

— Именно так, — подтвердил Николай Павлович. — И не просто какие-то бедные рыбаки, а люди с явным опытом. Даже эссенцию из ветви Света везли.

Мария Фёдоровна помолчала, потягивая чай. Затем произнесла:

— Ничего удивительного. Чёрное море всегда было широкой дорогой, по которой ходили не только торговцы, но и те, кто предпочитает обходить таможни стороной. Что с пленными?

— Находятся в трюме шхуны, — ответил я. — Думаю, что лучше всего допросить их по возвращению в Севастополь, дабы не терять время.

— Пожалуй, вы правы? — улыбнулась Императрица. — Сейчас мне хочется насладиться этим утром, а не забивать голову какими-то преступниками. А потом — посмотрим землю, которую собирается выкупить Императорский дом.

Легко сказать — посмотрим землю, если она находится в двух верстах от лагеря, который разбили для Императрицы и Великого князя. А мне пришлось переться по еле заметной тропе от Крестовой горы почти до самого Ласточкиного гнезда. Именно этот участок