Полдень XXI век, 2009 № 8 - Андрей Нариманович Измайлов

арабские сказки: то «это у нас наследственное. У мамы такие тоже есть, просто под прической не видно», то «когда совсем маленький был, застрял между прутьями кроватки, и пришлось делать операцию», то «это не наросты, это две яблони пробиваются. Бабушка еще весной посадила».

Но сколько опытные воспитательницы ни бились, они так и не смогли выудить его имени. Ребенок только удивленно на них смотрел.

— У всех есть имена. Вот меня, например, зовут Раиса Михайловна. А вот его зовут Петя. Петя, иди сюда. Петя, как тебя зовут?

— Петя, — заторможенно отвечал испуганный мальчик с деревянным кубиком в руках.

— Вот видишь! Иди, Петя, поиграй. А вон ту девочку зовут Людочка. Людочка, отойди от аквариума, сколько можно повторять! А как зовут тебя?

— Не знаю. Может, тоже Петя?

— Нет, это навряд ли, — не теряла профессионального терпения воспитательница. — Тебя наверняка зовут по-другому.

— А как? — удивлялся Степанов-Ленин.

— А вот этого я не знаю.

— А как зовут вон того мальчика?

— Это Валера Попов. Валерочка, уступи девочке! Возьми лучше самосвал.

— А его?

— А его зовут Саша Синицын.

— А вы знаете, как всех детей зовут?

— Конечно. Это моя работа.

— А почему вы тогда не знаете, как зовут меня?

— Потому что мне никто этого не сказал.

Раиса Семеновна понимала, что разговор вернулся в исходную точку, вздыхала и трепала золотистые кудряшки.

— Ну, ладно. Иди поиграй. И все же, откуда у тебя эти шишечки? Нет-нет, не отвечай. Это я так просто спросила. Кстати, а как тебя мама называет?

— Сын.

— Ну, хорошо. А бабушка?

— Внук.

— Тоже верно. А папу твоего как звали?

— У него много имен, но настоящего никто не знает, — начал отвечать Степанов-Ленин, но воспитательница только устало отмахнулась.

— Все-все, Степанов, иди играй, иди... Бедный ребенок. И папа у него, скорее всего, уголовник...

Имя нашлось примерно через четыре месяца. Само собой, словно потерянная связка ключей, вместе с серым свитером домашней вязки.

— Дети, это чей свитер? — окрикнула группу Раиса Семеновна, поднимая брошенную вещь с пола раздевалки.

— Его! — дети дружно показывали на молчаливого Степанова-Ленина.

— Твой? — Раиса Семеновна отогнула ворот свитера и прочла бирку. — Боря М. А ты разве Боря М.?

— Свитер мой, значит, и имя мое, — Степанов-Ленин был, как всегда, не по годам логичен.

— Боримэ! Боримэ! — завопили радостно остальные дети.

Найденное имя стало самым ярким событием дня в насыщенной детсадовской жизни.

— Боримэ! — хихикали дети за обедом, расплескивая из ложек суп.

— Боримэ! Боримэ! — приговаривали они, засыпая в тихий час, чтобы за время сна не забыть новое имя.

— Боримэ! Боримэ! — приговаривали девочки, прыгая через скакалку.

— Боримэ! — вопили мальчишки, сталкивая в смертельной аварии деревянные грузовики.

И хотя имя это больше походило на дразнилку, сам Степанов-Ленин ходил до вечера праздничный, словно ему подарили велосипед. Как только вечером в дверях группы появилась его мать, он выскочил ей навстречу с радостным воплем:

— Мама! Мое имя нашлось! Я Боримэ!

— На свитере у него табличка нашита «Боря М.», вот он и решил, что это его имя, — с улыбкой «ну, вы понимаете...» вздохнула Раиса Семеновна.

Но родительница неожиданно отнеслась к новости всерьез:

— Хорошее имя, Боримэ! — обрадовалась она и поцеловала сына в щеку. — Знаете, он сам должен был себе имя найти. Мы столько лет этого ждали! А Боря М. — это Морозов Боря, соседский сынок. Это его свитер. Соседка вчера отдала, а я бирку отпороть забыла. Получается, нам от Морозова Бори и одежка, и имя достались. Ну, пойдем, Боримэ, бабушку порадуем.

Но Степанов вывернулся из маминых рук и подскочил к воспитательнице:

— Раиса Семеновна, мы с вами больше никогда не увидимся. И я не смогу вас вовремя предупредить. Но вы, пожалуйста, через три с половиной года, не позднее, запишитесь на прием к хирургу, ладно?

— Ладно, — Раиса Семеновна ласково улыбнулась и привычно потрепала его кудри. — Беги домой, тебя мама ждет.

— Не верите, — на глаза Степанова-Ленина навернулись слезы. — Я так и думал, что вы не пойдете... Прощайте, Раиса Семеновна.

И он выскочил из коридора, увлекая за собой родительницу.

— Мама! — крикнула с порога Лена, снимая с сына пальто. — Мамочка! Он нашел себе имя. Представляешь! Уже нашел!

Бабушка выскочила из кухни, надевая очки перепачканными в муке руками.

— Да что ты?! И какое же?

— Я — Боримэ! — завопил внук.

— Ах, какая прелесть! Боримэ! Дай я тебя поцелую, мой хороший! Не зря я сегодня пироги поставила! Как знала! Такой у нас сегодня праздник! Такой праздник! Боримэ, надо же! Ну-с, Боримэ, какие у тебя теперь планы на будущее?

— Мне в школу надо. В физико-математическую.

— В какой класс?

— В шестой.

— У-у-у... Это непростая задача. Но вполне разрешимая. Ты вот что, Лениниана, чтобы черта за хвост не тянуть, завтра же подавай его документы в школу.

— Ну, мама! Не возьмут ведь его. Ему же еще и пяти нет...

— Ну, прямо-таки не возьмут? А куда они денутся? Во-первых, у него на лбу пять лет от роду не пропечатаны, а новое свидетельство состряпать — это нам дело привычное. А во-вторых, всегда можно сказать, что мальчик вундеркинд, не по годам развит, в детском саду ему скучно. Пусть, если хотят, его протестируют. Что он, в самом деле, школьные экзамены не сдаст? А, Боримэ, сдашь экзамены?

— Если греческую грамматику проверять будут, то вряд ли, — серьезно ответил Боримэ.

— Что ты, милый мой! Сейчас времена уже не те. Попросят почитать, написать коротенький текст и решить парочку задачек.

Боримэ с сомнением покачал головой и полез на книжную полку за учебником греческого языка, рассудив, что времена временами, но на всякий случай подготовиться надо.

— Да, Лениниана, объясни ребенку, чтобы он интеллектом не блистал. Школа не детский сад, конечно, но слишком умных и там не любят.

И хотя позже Боримэ утверждал, что ничего особенного на экзамене не говорил, его приняли в школу под гром аплодисментов. В Районо, где проходило тестирование, приезжала толпа журналистов и директоров гимназических школ. И пока директора спорили между собой за право обучать вундеркинда именно в их школе, журналисты пытались