Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев

В соборе Святого Петра было многолюдно, несмотря на середину недели. Служба уже шла, и как раз начиналось причастие. У входа стояли женщины, пытающиеся успокоить плачущих младенцев, но когда путники заходили в храм, то прихожанки бодро ринулись вперёд, как только к двум священникам выстроилась длинная очередь страждущих приобщиться Тела Христова. Александр заколебался было, стоит ли ему принимать Причастие по западному католическому обряду, ведь, как он знал католики причащаются только хлебом. Православные же принимают вино и хлеб вместе, веря, что те становятся истинными Кровью и Телом Христовыми. Но тут он рассмотрел, что священник макает кусочки хлеба в чашу с вином и только после этого кладёт их в рот прихожанам. Видимо, никакого разделения на то, что прихожан можно причащать только хлебом, без вина, здесь ещё не существовало, а практика католической Церкви была подобна той, что веками до и после использовали на Востоке, в том числе на Руси. Поэтому подумав, что по сути раскола окончательно ещё не произошло, Александр смело встал в очередь. Когда черёд дошёл до них, то Александр принял Причастие в рот, а вот стоя́щий после него Элезар принял хлеб в руки и часть хлеба откусил, а часть завернул в небольшой плат. Александр обратил внимание, что так делают довольно многие, в том числе и Аглаек. В монахе проснулся семинарист, требующий увещевать неразумных.

— Эй, ты чего творишь? — возмущённо зашептал он на ухо Элезару, когда они отошли в сторону — Разве можно так обращаться с Причастием?

Аглаек и франк недоумённо уставились на него.

— В дороге можно принять — сказал Аглаек.

— Утром хорошо понемногу, натощак… — неуверенно поддержал его Элезар.

— Ты же сын священника, друг, стыдно! — чуть не забывшись, где он находится, воскликнул монах — вы хоть понимаете, что это не просто кусочки хлеба с вином, а истинная кровь и плоть самого Бога?

Аглаек с Элезаром, не понимая, в чём их обвиняют, неуверенно переглянулись и кивнули.

— Ну и как вы себе представляете, не оскорбляете ли и не оскверняете ли вы Господа, заворачивая его величайший дар в грязную тряпицу и лапая его своими руками? А то, что кровь Господа впитается в тряпицу, а ты её потом наверное выбросишь или используешь как-то ещё?

Оба задумались. Затем Элезар достал тряпицу и аккуратно съел хлеб из неё. Аглаек чуть помедлив, повторил его действия. Оба при этом выглядели расстроенными.

— Так-то лучше. Не переживайте. Вы же делали это из благочестивых побуждений, а не чтобы оскорбить Господа — улыбнулся им Александр, и те повеселели, успокоенные его словами.

Компания стояла в сторонке у стены, и на них особенно не обращали внимания. Да и не сказать, что они сильно выделялись. Были здесь и другие люди в одежде, достойной непростого происхождения, а были и оборванцы, вроде русичей, хоть и успевших привести себя в порядок, но не обзавёдшихся новой одеждой. Однако и нельзя было сказать, что совсем никакого разделения не существовало. Люди побогаче смело проходили вперёд. Многие сидели на скамеечках, а двое самых ярко разодетых и, видимо, самые благородные, и вовсе в резных креслах. Однако и в толпе богатых выделялось пару нищих, стоя́щих на коленях даже во время чтения молитв и мешающих остальным, как действиями, так и запахом. Удивительно было, что хотя некоторые из благородных господ хмыкали носом на дурно пахнущих и выделяющихся соседей, но терпели.

Наконец, священник прочитал небольшой отрывок из Евангелия со своим пояснением, рассказал прихожанам о том, чем им следует помочь сегодня храму, и литургия благополучно завершилась. Почти все потянулись к выходу. Однако Элезар, напротив, приблизился к алтарю и о чём-то зашептался со служкой. Тот сначала помотал головой, после чего франк приблизился к нему и стал ещё что-то объяснять. Наконец, служка кивнул и убежал в алтарь.

Через некоторое время из него вышел священник. Взглянув на Элезара, он подозвал того жестом и что-то ему сказал. Элезар поцеловал его руку и вернулся к спутникам.

— Я договорился о встрече с епископом. Он сегодня не принимает, но для меня и Александра, как посланников в Рим обещали сделать исключение. Предлагаю пойти, пока привести себя в порядок с дороги и перекусить. Не думаю, что у местных прислужников будут проблемы с тем, что бы найти нашу компанию.

— Боярин, нам бы нормальную одёжу раздобыть, а? — обратился один из бывших владимирских ратников по имени Ратмир к Александру.

— И с оружием надо что-то решить, бронёй. — Поддержал его десятник Богдан.

— Вскоре мы должны встретиться с епископом. После этого займёмся одеждой.

Ратники благодарно загудели.

В том же здании, где разместились путники, монахи после мессы кормили голодных, коих было достаточно много. За небольшую плату паломников посадили за отдельный стол и принесли не полупустую бурду из лука в воде, а вполне себе съедобную овсяную кашу с прожилками мяса и даже обильно разбавленного водой вина. Позавтракав, сильно разбредаться, не стали. Кто-то занялся перекладкой вещей, кто-то пошёл посмотреть, как ухаживают за животными, а Элезар с Александром сходили умыться и переоделись. Монах надел подрясник и рясу ещё из XXI века и головной убор, который назывался клобук и произвёл при первой встрече сильное впечатление на Элезара. Он давно заметил, что местные реагируют на его хоть и не самое плохое, но и далеко не сверхдорогое одеяние, как на епископские одежды. Если бы она была просто хлопковой или шерстяной, то, наверное, удивления не вызвала, а вот не мнущаяся, гладкая на вид и ощупь, блестящая и глубокого, тёмного цвета синтетика здесь была столь необычна, что сразу вызывала ассоциации с дорогими восточными тканями, вроде шёлка.

После этого они вышли прогуляться по площади.

Пространство перед Собором ровным квадратом примерно в несколько сотен квадратных метров замостили камнями. Эту площадку окружили в основном зданиями, которые являются церковными. Торговцам здесь ставить лавки не разрешали, для этого была отдельная, торговая площадь через улицу. Но всё же здесь можно было кое-что купить. Не нечто нужное путникам, но то, что и ожидаешь найти в церквях. На противоположном конце площади, фактически уже после входа в переулок притулилась церковная лавка со всякой мелочёвкой, от маленьких плетёных верёвочек до свечей и даже книг. Рядом с ней столпились вышедшие после литургии горожане и некоторое количество великовозрастных школяров, которые, видимо, тоже присутствовали на службе. Напротив, также уже в переулке довольно много места занимала мастерская по изготовлению надгробий и крестов. У