Ночь упырей - Анастасия Александровна Андрианова

class="p1">Наверное, в другом случае это вызвало бы у неё настороженность: двое мужчин говорят на языке, которого она не понимает. Но сейчас ей было скорее любопытно. Интересно, интригующе и, похоже, ей даже нравилось. Под кожей защекотало какое-то приятное чувство, вроде азарта. Будто она глотнула игристого и его пузырьки пощипывали изнутри, будоража тихой радостью кровь.

Смородник вернулся через минуту. В одной руке он держал две большие лепёшки, завёрнутые в бумагу и покрытые толстым слоем подпечённого сыра, а в другой – картонную подставку на два маленьких коричневых стаканчика с кофе. И от лепёшек, и от напитков исходил аппетитный густой дымок, а от запаха Мавна и вовсе пришла в тихий восторг и едва удержалась, чтобы не заплясать на месте.

Они отошли к машине и уселись на капот: скамеек тут катастрофически не хватало, но Мавну и так всё устраивало. Если и есть на заправке, то только в таких «походных» условиях. Тем более она была уверена, у Смородника найдётся куча влажных салфеток и других средств для очистки рук от жирного сыра.

Куснув лепёшку, Мавна не смогла сдержать стон. Под мягким пышным тестом с хрустящей тонкой корочкой скрывался толстенный слой роскошного расплавленного сыра, который тянулся широкими лентами. Она прикрыла рот рукой с салфеткой, стараясь справиться с тянущимся сыром. Набив полные щёки, она с восторгом повернулась к Смороднику. Он резко отвёл руку в сторону, обрывая сырные нити, но не тут-то было: сыр растянулся сильнее и повис у него на подбородке, оставляя жирные пятна. Мавна хихикнула.

– Стой-ка… – Она осторожно стёрла салфеткой пятно с подбородка Смородника. – Ну вот, снова чистый. Прям жених.

Он ничего не ответил, только шумно хлебнул кофе и поправил тёмные очки, но от Мавны не скрылось, что его губы чуть дрогнули, будто бы он сдерживал улыбку.

– Молчи, молчи. Это так восхитительно, что я бы язык проглотила, если бы не любила так много болтать. Смонь, спасибо, правда. Очень вкусно. И уютно. Даже на улице. Наверное, потому что ты рядом. С друзьями всё вкуснее.

Он хмыкнул что-то неразборчивое, а Мавна тоже спрятала лицо в куске хачапури: кажется, она снова – как всегда! – ляпнула что-то лишнее. Но ни о чём не жалела.

Сгущался вечер, ветер приносил запахи бензина, сырой земли и закусок из палаток, и Мавне эта смесь ароматов казалась чем-то настолько желанным и восхитительным, что она зажмурилась, подставляя лицо ветру. Свобода, уют, безопасность среди острого ощущения подступающей к городу беды – она вдруг почувствовала, что жива. Жива в этом моменте – и нет ничего прекраснее.

«Мы поехали. Не скучай, скоро будем!» – пришло сообщение от мамы.

Мавна пожелала им хорошей дороги, и почти одновременно написал Илар:

«Булка, надеюсь, тебе ок, если я не буду ночевать дома?»

Мавна хмыкнула, глядя на экран. Она представила, с каким смущением Илар это писал, – и, конечно, поняла, где он собирался оставаться на ночь. Следом пришло ещё одно сообщение от него:

«Если что – звони Алтею, номер знаешь».

«Без проблем», – просто ответила Мавна и поморщилась. Конечно, никакому Алтею она звонить не будет. Справится, ничего страшного. Пусть Илар наконец-то тоже найдёт жизнь где-то помимо кофейни и упыриной охоты.

Смородник соскользнул с капота, выкинул салфетку и стаканчик в урну и, на ходу вытирая руки, отошёл подальше в сторону, чтобы выкурить сигарету. Мавна проводила его задумчивым взглядом. Сколько же он курит? Не меньше пачки в день. Ничего хорошего в этой привычке не было. Надо бы намекнуть ему, что пора бросать.

Глядя, как он горбится, пряча огонёк от ветра, Мавна закусила губу. Кажется, у неё тоже созрел план на вечер.

– Что-нибудь ещё хочешь? – спросил Смородник, вернувшись. От него терпко пахло свежим сигаретным дымом. Мавна помахала рукой перед лицом.

– Нет. Спасибо. Сколько я тебе должна?

– Издеваешься? – Он приспустил очки, стрельнув фирменным недовольным взглядом. – Угощаю.

– О… Спасибо большое. А то я уже голову сломала, думая, где взять те восемьсот пятьдесят удельцев для тебя. Новый долг не осилю.

К вечеру на заправке прибавилось народу. Уже окончательно стемнело, и, взглянув на часы, Мавна поняла, что в суете день пролетел слишком быстро и был слишком насыщен событиями. Она устала. Уже давно и очень сильно.

– Садись. Домой отвезу.

Она не успела ответить, как Смородник залез в машину и завёл мотор.

* * *

Всю дорогу её план зрел и насыщался уверенностью. Чтобы в последний момент, когда впереди показалась до боли знакомая и родная улочка, сдуться, уступив место привычной тревожности.

– Приехали, – проговорил Смородник, останавливаясь напротив дома, будто бы Мавна сама не могла догадаться, что пора выходить. Неуклюже вывалившись из высокой машины, она сделала пару шагов до своей калитки и остановилась. Брусчатка у двора покрылась первым осенним инеем, и пар, выходя изо рта, в свете фонаря казался густо-оранжевым, как апельсиновый сок.

– Ты торопишься?

Мавна спросила, заправила прядь за ухо и опустила глаза. Сердце колотилось как бешеное: всё-таки ей пришлось призвать на помощь всю свою смелость. А смелости у неё никогда не было особенно много.

– Тысяцкий сам себя не найдёт. А что?

Мавна ухватилась за верхнюю часть штакетника на калитке и крепко стиснула пальцы. Если она скажет то, что хочет, это будет звучать глупо? Что, если она в целом затеяла что-то глупое и, хуже того, неприличное?.. Да нет, всё вполне целомудренно. Вроде.

– Да так… – Мавна подняла на Смородника умоляющие глаза. – Илар у Купавы, родители улетели отдыхать, а за окном воют упыри…

– Мне их убить? – Голос Смородника вдруг стал тихим и неуверенным. Он сунул руки глубоко в карманы и как-то странно покачнулся, будто хотел шагнуть ближе к Мавне, но передумал и решил отступить назад.

Мавна мотнула головой.

– Нет. Просто… Одной неуютно. Ещё и дом довольно большой. Ну, знаешь, как в фильмах ужасов: дверь скрипнет, а мне кажется, будто это маньяк забрался. Или упырь. – Она издала неловкий смешок. – Даже не знаю, кто из них хуже. И я боюсь оставаться одной. Ты зайдёшь?

На последнем слове дыхание сбилось и интонация перешла на полушёпот.

Смородник неуверенно пожал плечами и ссутулился:

– Как-то неудобно.

– Даже если я прошу?

Мавна ковырнула краску на дощатом заборе. Она сама себе казалась сейчас жалкой и прилипчивой. Капризная уставшая девчонка, которая решила, что люди могут менять свои планы и действовать не по своему желанию только ради неё. Наверное, не стоит унижаться и просить снова. Нет так нет. С чего она вообще взяла, что он