Салага - Василиса Мельницкая

— Что-нибудь вкусное там едят? — спросила Яра.

— Там много вкусного. Мне кимчи нравится, здесь такого не готовят.

— Это что? Рыба? — Сава скептически поднял бровь.

— Капуста. Только не такая. — Леня показал руками шар. — А длинная, и листья у нее нежные. Эти кочаны корейцы тазами… э-э-э… даже не знаю, как сказать по-русски. Не солят. Квасят, наверное, потому что там еще красный перец, чеснок, лук, имбирь, рыбный соус…

— Достаточно, — сказала Яра, прикрывая рот рукой.

— Да не рыбий жир, — рассмеялся Леня. — Это, правда, вкусно. У корейцев даже холодильники для кимчи есть, с нужной температурой.

— А я попробовал бы, — поддержал его Матвей. — Любопытно.

— Ладно, мне пора. — Яра встала из-за стола. — К опекунам я девочкой поеду. Так будет правильно.

— Мы с тобой? — спросил Леня.

— С Ярой поеду я, — сказал Матвей. — Этого достаточно. А вы с Савой или тут отдыхайте, или погуляйте.

— А почему ты, а не Сава?

Вопрос был бестактным, но Матвей на него ответил.

— Николай Петрович, опекун Яры, когда-то спас мне жизнь. Полагаю, я имею право.

Яра собралась быстро. Матвей невольно залюбовался ею: по лестнице спустилась красивая девушка в летнем платье и босоножках, с длинными рыжими волосами.

— Рты закройте, мухи залетят, — сказала Яра голосом Ярика.

Матвей вздрогнул от неожиданности. Сава за спиной непристойно выругался.

— Внезапно, — произнес Леня.

— Вы бы свои рожи видели, — невозмутимо ответила Яра уже своим голосом. — Матвей, идем?

— Возьмем машину? — спросил он.

— Нет, давай на метро.

— Как скажешь.

До станции метро шли тихими переулками. Москва просыпалась медленно, будто неохотно, и редкие прохожие неторопливо выгуливали собак или шли на работу.

Они тоже не спешили. Яра глазела по сторонам и время от времени полной грудью вдыхала свежий утренний воздух.

— Соскучилась? — улыбнулся Матвей.

— Ага, — ответила она. — Здесь даже пахнет по-особенному. Ты не замечаешь?

Он ощущал запах сладкой выпечки из пекарни, мимо которой они проходили. Влажной земли — это дворник недавно поливал клумбы на бульваре. Легкий сигаретный дым — кто-то курил на лавочке, выгуливая собачку. Ничего необычного. Но Матвей согласился с Ярой.

— Пожалуй, — сказал он. — Ты хотела о чем-то поговорить?

— Мне казалось, ты хотел. — Она взглянула на него вопросительно. — Я ошиблась?

— И да, и нет, — признался Матвей. — Ты должна знать, но мне не хочется говорить об этом.

— Почему не хочется?

— Стыдно. Я вроде как жалуюсь… девушке.

— Ничего ты не должен, — сказала Яра. — Это твое личное.

— Сава знает, — вздохнул Матвей.

— Я тоже, только в общих чертах. Если ты считаешь, что этого достаточно, то с моей стороны нет никакой обиды. Но если нужна моя помощь, я сделаю для тебя все, что в моих силах.

Они добрались до станции, спустились на платформу, дождались поезда и вошли в вагон. Яра встала у двери, Матвей загородил ее собой от натиска пассажиров. Улицы в центре почти пусты, а в метро уже давка.

— Да нет никаких подробностей, — наконец произнес он, наклоняясь к Яре, чтобы не перекрикивать стук колес. — Просто… противно. И я все думаю, может, я не прав? Она — моя мать…

— Моя мать сдала меня в детдом, потому что, согласно пророчеству дедули, я — проклятие рода, — неожиданно сказала Яра. — Она считала, что это я виновата в смерти отца. Мне любить ее только за то, что она — моя мать?

Матвей долго не мог ничего ответить. Он и представить не мог, какие демоны достались Яре. Она же ничего не рассказывала! И о том, что она была в архиве императора, он узнал случайно.

— Ты в семье рос, — добавила Яра. — Дед тебя, как родного любит. И считает родным, я уверена.

— Да, все так, — согласился Матвей. — Яра…

— Не надо, — оборвала его она. — Жалеть меня не надо. Я не делилась этим с тобой и Савой лишь потому, что боялась впутывать вас… в свою войну. Меня тоже любили. Просто мне не повезло, мои опекуны рано умерли. А мать я ищу не для того, чтобы воссоединиться с семьей. Я вытрясу из нее все, что она знает о деле отца. Любым способом.

— Вам нельзя…

Матвей малодушно ухватился за последние слова. Эсперам запрещалось читать чужие мысли без особого разрешения. Правда, и поймать их на этом сложно. Обычный человек не почувствует ничего, кроме головной боли. С другой стороны, есть защита от эсперов. Маги создали амулет, предупреждающий о вмешательстве. Ими пользовались нечасто, да и заблокировать сигнал при желании возможно. Но у матери такой амулет был, очень мощный, и у Савы не хватило сил, чтобы обойти защиту.

У Яры дар сильнее. И от нее никто не ждет подвоха.

— Плевать, — ответила Яра. — Кстати, если хочешь знать имя отца, я могу попробовать.

— Я не уверен, что хочу, — поморщился Матвей. — Сава пытался, но не смог. В первый момент хотелось знать.

— Я смогу, — уверенно сказала Яра. — Я никогда не сделаю этого с тобой или с Савой. И никого другого не трону, если это не будет касаться дела моего отца. Но тебе помогу.

Матвей коротко кивнул. Чего теперь в благородство играть, если сам напросился? Он откажется, потому что не хочет подставлять Яру. Но это предложение, само желание помочь… оказалось неожиданно приятным.

Они вместе купили цветы — белые и красные розы. Яра сказала, что Николай Петрович всегда дарил жене розы, они им обоим напоминали о юности.

За могилами определенно ухаживали. Памятник из дорогого камня сверкал на солнце искрами. В цветнике буйно разрослись календула и космея.

— Коллеги и ученики, — пояснила Яра, хотя Матвей ни о чем не спрашивал. — Может, и благодарные пациенты.

Она положила букет на могилу и присела на корточки, касаясь ладонью нагретого солнцем камня. Матвей постоял рядом — и отошел в сторону, чтобы ей не мешать.

Они собирались уходить, когда увидели смотрителя кладбища, спешащего к ним. Кругленький старичок почти бежал, махал руками и кричал издалека:

— Подождите! Подождите!

—