Архитектор Душ IV - Александр Вольт

И вот теперь за ним следили. Он это чувствовал к аждой клеткой кожи.

Чувство обрело форму на полпути к дому. Он мельком взглянул на свое отражение в темной витрине книжной лавки и зацепил краем глаза что-то еще — темную, бесформенную фигуру, двигавшуюся метрах в сорока позади. Он резко обернулся. Ничего. Лишь спешащая по своим делам толпа. Показалось? Сердце забилось чаще, застучало в висках. Он свернул в первый попавшийся переулок, хотя это был крюк.

Его маршрут превратился в лихорадочную паутину, сплетенную из страха. Он петлял по дворам, пересекал улицы в неположенных местах, делал вид, что разглядывает афиши, пытаясь поймать в отражении окна тень преследователя. Но тень была неуловима, и от этого становилось только хуже. Он не видел никого конкретного, но чувство чужого взгляда на затылке не исчезало. Оно стало еще сильнее, превратилось в физическое давление.

Проклиная все на свете, он наконец добрался до своего подъезда. Тяжелая дверь захлопнулась за ним с глухим стуком, отрезая его от уличного шума и преследовавшей его паранойи. На лестничной клетке пахло кошками и вчерашним борщом. На мгновение он почувствовал облегчение. Он дома. В безопасности.

Но страх пришел вместе с ним.

В квартире он не зажег свет. Сбросив куртку на стул в прихожей, он на цыпочках прокрался в гостиную и замер у окна, скрытый тенью занавески. Двор жил своей жизнью. На лавках сидели старушки, дети играли в песочнице. Обыденность этой картины была почти оскорбительной. Он всматривался, сканировал каждый куст, каждую припаркованную машину. И вот тогда он ее увидел.

Фигура на скамейке в самом дальнем углу двора. Подросток. Ссутулившийся, в темном плаще с капюшоном, уткнувшийся в телефон.

«Обычный сопляк, — сказал себе Ковалев, заставляя дыхание выровняться. — Таких тут сотни. Нашел бесплатный вай-фай или от родителей прячется, чтобы покурить».

Но он продолжал смотреть. И чем дольше он смотрел, тем сильнее росла тревога. Что-то было не так. Он зацепился за неподвижность фигуры. Слишком длительная неподвижная для подростка. Никаких тебе ерзаний, никакого покачивания ногой в такт музыке из наушников. Просто сидит как изваяние.

«Слежка. Это точно слежка, — забился в его черепе панический молоточек. — Они все знают. Знают, что Улина мертва из-за меня. Теперь они пришли за мной».

Он отступил от окна, протер ладонью горящие глаза, прошелся по комнате. Он псих. Он просто сходит с ума. Это все нервы. Он снова подошел к окну, осторожно выглянул.

Скамейка была пуста.

Сердце пропустило удар, а потом заколотилось так сильно, что отдалось в ушах. Куда он делся? Растворился? Нет. Хуже. Он не исчез, он просто показал, что здесь и что он может исчезнуть в любой момент.

Не имея сил больше это выносить, Ковалев дрожащими пальцами вытащил из кармана телефон, нашел в контактах номер, записанный как «Сантехник», и нажал на вызов.

— За мной следят, — прошипел он в трубку, едва дождавшись ответа.

— Ковалев, ты что ли?

— Я, — чуть ли не взвизгнул он. — Не ори. Я говорю тебе еще раз — за мной следят! Сто процентов!

— Как и те два раза, что тоже были стопроцентными? — голос на том конце был усталым и насмешливым.

— Я тебе клянусь! В этот раз все по-настоящему! Двести процентов! Нет, триста!

— От-кгхм-си у тракториста, — поиздевался мужчина с той стороны. — Слушай, ты слышал сказку про мальчика, который кричал «волки, волки»?

— Да пошел ты нахер! — в отчаянии взвыл Ковалев. — Это не ошибка! Он, млять, сидел на скамейке, потом исчез! Он тут, я знаю!

На том конце провода помолчали. Ковалев слышал лишь треск в динамике и стук собственного сердца.

— Если и в этот раз ты нас подведешь, Ковалев, — произнес голос медленно, с ледяным спокойствием, — мы тебя не просто выкинем. Мы тебя в дурку сплавим. Понял?

— Понял, — буркнул урядник. — Но это не может быть ошибкой. Не в этот раз.

Он вышел из дома через полчаса, как ему и было приказано. Улица встретила его темнотой и ветром. Он шел быстро, почти бежал, направляясь к промзоне и не оглядываясь. Адреналин обострил все чувства до предела. Он слышал, как ветер шелестит обрывком газеты, как далеко-далеко лает собака, как в собственном черепе пульсирует кровь.

И он услышал это. Почти на грани восприятия. Легчайший, едва уловимый шорох за спиной. Потом еще один. Если бы не его животный страх, он списал бы это на мышей или бродячую кошку. Но сейчас он знал — это шаги. Бесшумные, выверенные, профессиональные.

Он свернул в узкий проулок, как и было велено. Сердце готово было вырваться из груди. Он сделал еще двадцать шагов и нырнул в темный проем заброшенного склада. Внутри его уже ждали двое.

— Ну что? — спросил один из них, грузный, бритый наголо мужик.

— Идет, — выдохнул Ковалев, привалившись к стене. — Сзади, метрах в тридцати.

Они замерли. Время остановилось. Ковалев почти не дышал, вслушиваясь в звуки снаружи. И вот… хруст. Резкий, отчетливый и неправомерно ошибочный для профессионала. Кто-то наступил на стекло.

— Сейчас, — прошептал бритый и, словно пантера, бесшумно выскользнул из проема.

Прошла секунда, показавшаяся вечностью. Затем снаружи раздался короткий, сдавленный звук борьбы, глухой удар, и воцарилась тишина.

Через мгновение в проеме снова появился бритый. Он тащил за собой неподвижное тело в темном плаще. Он бросил его на бетонный пол, как мешок с картошкой.

— Смотри-ка, — пробасил он, ухмыляясь Ковалеву. — А ведь в этот раз не соврал! Давай-ка глянем, что тут у нас…

Он присел на корточки и резким движением стянул с головы захваченного капюшон, а затем и мешок, который успел набросить в момент атаки. Тусклый лунный свет, пробивавшийся сквозь разбитую крышу, упал на бледное, с тонкими чертами лицо и длинные, изящные, заостренные на концах уши.

Ковалев уставился на них, не в силах вымолвить ни слова.

Бритый медленно выпрямился. Его ухмылка сползла, сменившись выражением хищного, почти детского восторга, плавно переросшее в оскал.

— Еб твою мать… — выдохнул он. — Ковалев, да это же бинго!

* * *

Его слова не были вопросом или предположением. Сухая, лишенная эмоций констатация факта, от которой воздух вокруг, казалось, стал холоднее.

Я выдержал паузу.

— Я знаю.

Нандор медленно поднял на меня взгляд. В лунном свете его зрачки казались неестественно расширенными.

— У тебя есть план?