Архитектор Душ IV - Александр Вольт

— Я думал, он есть у тебя.

Эльф не ответил. Он смотрел на меня, и на его тонких, бескровных губах проступило нечто, похожее на улыбку. Но в ней не было ни капли веселья. Это была улыбка человека, стоящего на краю пропасти и смотрящего вниз — кривая и вымученная.

— У нас с сестрой была договоренность, — заговорил он глухо. — Протокол на случай обнаружения. Мы спасаем друг друга до последнего. Но если спасение невозможно, если напарник становится обузой, которая угрожает всей операции — его оставляют.

Слово «оставляют» он произнес почти шепотом. Внутри меня что-то неприятно шевельнулось. Это было чуждо не только мне, Алексею Воробьеву, но и тому, кем я стал. Память тела отозвалась глухим раздражением, почти злостью. Вспомнились слова Грима, кодекс «Щита».

— Как это? Бросают? — спросил я ровно, хотя внутри все кипело. — Не слышал, что ли, имперскую крылатую фразу «своих не бросаем»? Мы пойдем за ней, Нандориан.

— Мы пойдем, — твердо согласился Нандор, и в его голосе снова прорезался металл. — Я просто объясняю тебе ситуацию. Если мы поймем, что Шая мертва, мы не станем здесь задерживаться. Мы уйдем, перегруппируемся и нанесем удар позже. Мы не будем подставлять всю операцию ради тела.

Я смотрел на него, прекрасно понимая его логику. Жестокую, безжалостную, но с точки зрения стратегии безупречную. Тело не имеет значения в рамках операции. Задача — все, тело — ничто.

— Нечего ждать, — отрезал я. — И перегруппироваться не понадобится. Они все здесь. Оккультисты, в смысле. Немного ранее я договорился со «Щитом». У нас будет поддержка, поэтому соберись.

На его лице отразилось удивление. Он явно не ожидал, что у провинциального коронера могут быть такие союзники. Он хотел что-то спросить, но я не дал ему времени.

— Идем.

Мы двинулись вглубь промзоны, ориентируясь на последнюю известную точку трекера. Я шел первым, Нандор чуть позади, его легкие шаги были почти не слышны.

Пока мы шли, я вспомнил о главном. Координаты. Дрожащими от холода пальцами я достал смартфон, нашел контакт «Главного» и быстро отправил геолокацию с короткой припиской: «Срочно сюда».

Ответ пришел через несколько секунд.

«Мы уже в пути. Поняли, что вы на нервах и могли забыть, поэтому отследили ваш телефон. Будем через десять минут».

Я убрал телефон, ощущая прилив странной уверенности. Могут же, черти. Могут когда хотят.

И тут же пронзила вторая мысль: «отследили по номеру телефона». Это… это удивляло.

Вскоре мы услышали звуки. Сначала едва уловимые, они становились все отчетливее по мере нашего продвижения. Скрип ржавого металла, глухой лязг, будто кто-то возился с тяжелым засовом, приглушенные голоса. Мы прибавили шагу, пригибаясь, перебегая от одного укрытия к другому. Звуки доносились из-за угла массивного кирпичного пакгауза с заколоченными окнами.

Мы залегли за грудой бетонных плит, выглядывая из-за края. Раздался еще один массивный лязг, после которого все стихло. Не постепенно, а разом, будто кто-то щелкнул выключателем.

Несколько минут мы лежали не шевелясь, вслушиваясь в ночной воздух. Ничего. Я дал Нандору знак, и мы, прикрывая друг друга, обогнули угол.

Перед нами был тупик. Глухая кирпичная стена, заваленная мусором, и никого. Они исчезли.

— Невозможно, — прошептал Нандор, его голос был напряжен до предела. — Здесь нет других выходов.

Я молча достал телефон. Точка трекера все еще была здесь. Она пульсировала прямо перед нами, в десяти шагах, там, где была лишь стена. Я смотрел на карту, потом на стену. И снова на карту. Телефон не врал. А значит…

Вход был где-то здесь.

И тут меня осенило.

Я замер, закрыл глаза. Вся эта беготня, вся эта тактика — это их поле, их правила. Но у меня было то, чего не было у них. Я мог заглянуть за занавес.

— Что ты делаешь? — шепот Нандора был встревоженным.

— Тихо, — бросил я, не открывая глаз. — Просто постой на месте и не шевелись.

— Какого черта, Громов?

Переведя взгляд на эльфа, я глянул ему прямо в глаза.

— Просто доверься. Замри и не шурши. Мне нужно послушать пространство.

— Ты что, мастер эхолокации?

Я одарил его самым красноречивым из всех возможных взглядом.

— Молчу, — сказал эльф.

Сосредоточившись, я отсек внешние звуки, холод, запах ржавчины. Я потянулся к тому внутреннему резервуару, который чувствовал, но еще не понимал до конца. Обычно я просто позволял зрению включиться, но сейчас же мне нужно было больше. Мне нужно было не просто увидеть — нужно было просветить, просканировать, заглянуть сквозь толщу кирпича и земли.

Я представил, как моя воля, моя психея, расширяется, превращаясь из узкого луча в широкую, всепроникающую волну. Это потребовало чудовищного усилия. В висках застучало, перед закрытыми глазами поплыли багровые круги. Я чувствовал, как энергия утекает из меня, словно вода из пробитой фляги. Вот был бы сейчас рядом мой говорящий гримуар, он бы наверняка подсказал, как сделать это правильно, не рискуя впасть в кому. Но приходилось действовать наощупь.

И я увидел.

Сначала серый туман. Потом он начал редеть, и проступили контуры. Я видел Нандора рядом с собой — яркое, холодное серебристое пламя. Я видел свою собственную психею — сложный, многослойный узор света, в котором смешались два цвета.

Я направил волну дальше, вперед, сквозь стену. Образ стал мутным, нечетким, но я пробился. И там, внизу, под нашими ногами, в какой-то подземной каверне я увидел их.

Три тусклых, грязновато-красных огонька. Охранники или похитители. Их души были примитивны, в них горел лишь страх и злоба.

И четвертый огонек. Яркий, чистый, цвета расплавленного золота. Он был слаб, но продолжал горел.

Шая. Она жива.

Но затем я увидел еще кое-что. Кое-что, что мне очень не понравилось.

Глава 13

Подземелье жило своей, отдельной от города жизнью. Воздух здесь был густым, пах сырой землей, воском и непередаваемым запахом, что рождается от соприкосновения магии с камнем.

В центре зала, на массивном, иссеченном рунами алтаре, горели толстые черные свечи. Их неровный свет выхватывал из мрака то мокрый блеск на стене, то тень одного из адептов, которые замерли поодаль неподвижными статуями.

Мастер, облаченный в тяжелую мантию, капюшон которой скрывал лицо, опустился на одно колено. Он завершал работу. Его палец, обмакнутый в густую, пахнущую железом жидкость, медленно выводил последний символ в сложном узоре на полу. Руна легла ровно, впиталась