Системный Кузнец V - Ярослав Мечников

При упоминании девушки сердце пропустило удар и зачастило, как молоточек Хью по бронзе.

«Желает видеть»… Вот те раз!

Стиснул зубы, пытаясь усмирить гормональный шторм. В последнее время казалось, что я держу контроль — прошлое Кая, страхи и неуверенность отступали под натиском взрослого разума, но стоило ситуации стать чуть более интимной, как физиология брала свое. Ладони мгновенно взмокли, по позвоночнику пробежала дрожь предвкушения.

— Ах, девушка… — пробормотал, чувствуя себя идиотом.

Сейчас не до свиданий — часы тикают, судьба провинции висит на волоске. Но, черт возьми… отказаться от шанса побыть рядом с этой женщиной, вдохнуть аромат, ощутить иллюзию нормальной жизни?

Пир во время чумы? Пусть так — я заслужил этот кусок пирога.

— Ай, ладно! — махнул рукой. — Веди, Салим. Если дама настаивает, то кто я такой, чтобы спорить с судьбой?

Замялся, вспомнив про свой гардероб.

— Только… что с вещами? Мне обещали постирать вещи и принести, но в покоях пусто. А гардероб у меня, прямо скажем, не богат. Идти к Торгриму в пропотевшем тряпье?

— О вещах не беспокойтесь, мастер, — Салим склонился в поклоне. — Ваши одежды уже постираны. Кроме того, Барон распорядился выдать вам комплект, достойный нового статуса. На любой случай жизни.

Мужчина выпрямился.

— Переодевайтесь. Гровер проводит вас в купальню, а затем к покоям господина Торгрима — тот занимает гостевую комнату в Восточном крыле.

— Хорошо. Спасибо, Салим. С тобой приятно иметь дело.

Тень улыбки снова скользнула по губам слуги, и тот растворился в полумраке коридора так же бесшумно, как появился.

Оглядел пустой зал «Горнила». Здесь делать пока нечего.

Чувство вины кольнуло совесть — мир рушится, а я думаю о бабах, но отогнал его. Отдых — часть работы.

Вышел из зала, дернул ручку своей двери и вошел в комнату.

На столе ждал ужин, на этот раз горячий.

Глиняный горшок источал аромат. Я поднял крышку — тушеное мясо с грибами и травами, густой коричневый соус, в котором плавали разваренные овощи. Рядом — свежая лепешка, еще теплая, и кувшин с чем-то ароматным.

Желудок скрутило спазмом голода — набросился на еду, забыв о манерах. Макал хлеб в соус, жевал мясо, обжигаясь, глотал, не чувствуя вкуса, а только насыщение.

Когда вытирал тарелку последним куском хлеба, в дверь деликатно постучали.

Вошел молодой парень-слуга, сгибаясь под тяжестью вороха одежды.

— Ваше… то есть, мастер Кай. Это вам.

Разложил на кровати мои старые вещи, пахнущие мылом.

Рядом легли вещи, которых у Кая не было и быть не могло.

Белоснежная рубашка из тонкого льна с широкими рукавами, штаны из мягкой, но прочной черной шерсти, кожаный жилет, украшенный тиснением, с серебряными пряжками. И, что самое невероятное — длинный камзол темно-синего цвета, подбитый мехом, с высоким воротником. Одежда дворянина или очень богатого мастера, не иначе.

Провел рукой по ткани — гладкая и теплая.

— Желаете отдать ваши вещи в стирку, мастер? — слуга замер в полупоклоне, не смея поднять глаз.

Я скосил взгляд на свою рубаху — пятна сажи, разводы пота, запах серы и сгоревших надежд. От неё несло так, что можно мух сбивать на подлете.

— Да. Выйди на минуту. Переоденусь и отдам тебе в коридоре.

Парнишка испарился так быстро, словно я пригрозил ему смертной казнью.

Оставшись один, снова провел рукой по бархату камзола — дорого и качественно. Одежда, которая говорит сама за себя: «Его трогать нельзя».

Но надевать сейчас было глупо — идти в купальню в парадном, чтобы замарать его грязным телом? Нет — решил пока натянуть старые, но чистые вещи от Гретты — те были ближе к телу и привычнее. А вот после, когда отмоют и умаслят… можно и облачиться по полной программе, чтобы предстать перед Торгримом во всем, так сказать, блеске.

Стоило подумать о купальне, как сердце снова сбилось с ритма.

Спокойно, Казанова. Дыши ровнее.

Подошел к местному зеркалу — мутному куску полированной стали — в отражении на меня смотрел жилистый пацан с глазами дяди Димы, спасателя из Москвы.

— Держи ухо востро, — шепнул своему отражению. — Это может быть не простая служанка. Если девушка хочет встречи, это не ради романтики с четырнадцатилетним кузнецом.

Быстро скинул пропотевшую одежду, натянул свежую рубаху Гретты. Парадный комплект сгреб в охапку.

Открыл дверь и вынырнул в коридор.

Слуга материализовался из тени, бесшумно принял грязное белье и исчез в глубине коридора.

А рядом, подпирая плечом каменную кладку, стоял Гровер — мужик хмур, как крепостная башня. Брови сошлись на переносице в сплошную линию, но я уже научился читать это лицо: никакой личной неприязни — просто у смотрителя такое лицо — лицо человека, который видел слишком много дерьма в своей жизни.

— Добрый вечер, Гровер.

— Мастер, — короткий кивок.

Мужик отлип от стены.

— Готовы отправиться в купальни? — спросил низким голосом. Интонация была такой, словно тот спрашивал, готов ли я к визиту в сортир. Никаких подмигиваний или намеков — просто работа.

— Да, жду с нетерпением, — ответил, стараясь звучать небрежно, но голос дрогнул.

Гровер молча развернулся и зашагал прочь, а я двинулся следом.

В этот раз заставлял себя запоминать каждый поворот. Спуск по широкой лестнице, развилка у статуи гаргульи, левый поворот в узкий проем, винтовой коридор, где эхо шагов звучало как удары молота, и снова прямой коридор, освещенный редкими лампами.

Наконец, вышли в Гостевой Зал.

Просторное помещение с высокими потолками встретило прохладой и запахом благовоний, но я не смотрел на интерьер.

Она стояла в полутени, у дальней колонны. Свет от масляной лампы едва касался фигуры, выхватывая из темноты каскад черных волос.

Я замер.

Кожа девушки была не просто темной — даже самые черные африканцы показались бы рядом с ней белыми, и в этом бархатном черном цвете вспыхивал таинственный фиолетовый отлив, словно таинственная незнакомка была выточена из драгоценного камня.

Она была одета в простое платье из темно-синего шелка, которое струилось по телу, подчеркивая каждый изгиб, но ничего не открывая. Голова была чуть склонена в покорном ожидании, но сама поза — прямая спина, расправленные плечи — говорила о гордости и скрытой силе.

Сердце, до этого готовое выпрыгнуть из груди, вдруг замедлило ритм — волнение ушло, сменившись любопытством и настороженностью.

Гровер остановился рядом.

— Мастер Кай, — голос мужика звучал ровно. — Далее Кларисса сопроводит вас в купальню. Когда закончите, вернусь и провожу вас в покои господина Торгрима.

Скосил на смотрителя глаза и перехватил быстрый взгляд — в нем не было уважения, скорее оценка. Вдруг