Моя чужая новая жизнь - Anestezya

так. Резко мелькает мысль, что мы практически не знаем друг друга, но нежные женские руки, обхватившие меня за плечи, притягивают всё ближе, теснее. Так хочется ненадолго выбросить из головы всё: ответственность за своих солдат, печаль в глазах матери, недовольно поджатые губы отца.

Как мало нужно, чтобы удовлетворить потребности. Вкусная еда, безопасная крыша над головой, тепло женского тела. Вот, пожалуй, и всё, о чём мечтает каждый солдат. Как это примитивно. Я надеюсь когда-нибудь испытать близость с той, которую люблю и для которой буду любимым мужчиной, а не случайным партнёром. Не могу утверждать, что сейчас изменил Чарли, ведь мы даже не помолвлены, но всё равно чувствую неловкость. И потом что мне сейчас сказать Еве? «Спасибо» и «До свидания»?

— Так что насчёт завтра, котик? — переспросила она, глядя как я одеваюсь.

И когда я успел стать «котиком»? Но с другой стороны искать новую девушку для развлечений я точно не буду. И что изменится от того, если я ещё пару раз с ней встречусь? В конце концов, отпуск у меня или нет?

— Давай, только не у Рудольфа. Может, сходим куда-нибудь?

— Отлично, — просияла Ева. — Я как раз знаю отличное местечко, где можно повеселиться.

* * *

«Повеселились» мы, конечно, отменно. Из всех возможных мест именно в этом баре я умудрился наткнуться на Грету и Эрин. Грета невозмутимо кивнула и сделала вид, что не заметила Еву, зато Эрин не отказала себе в привычном сарказме. Зная, как она относится к моей позиции насчёт Чарли, не сомневаюсь, что она в красках расскажет ей, что видела меня с другой. Ну и что теперь делать? Унижаться и просить её молчать я не собираюсь. Заставить держать язык за зубами тоже не выйдет. Но дело даже не в этом. Поймав её взгляд, я почувствовал, как острая волна стыда и вины неприятным холодом прошла внутри. И ведь понимаю, что всё вчера решил. Это мимолётное увлечение никак не повлияет на мои чувства к Чарли, но всё равно чувствую себя последним мерзавцем. Как ей это удаётся? В очередной раз вытащить на поверхность все самые стыдные и мерзкие чувства, которые я пытаюсь прятать даже от себя? А вообще она тоже не святая, чтобы меня осуждать. Я припомнил, как она заявилась чуть ли не в обнимку со Шнайдером и, хотя этому нашлось, вроде как, благовидное объяснение, почему-то кажется, что всё не совсем так. Уж слишком подозрительно блестели глаза у них обоих, к тому же подобные прецеденты уже были.

Порой я до сих пор сомневаюсь, будет ли Фридхельм с ней счастлив. Слишком они разные. Он романтик и мечтатель, Эрин же… Иной раз кажется, что она выросла на улице. Прожжённая лгунья, циничнее некоторых солдат, к тому же напрочь лишена свойственной девушкам её возраста стыдливости. Я недавно застукал их в ванной в самой недвусмысленной ситуации и что? Даже мне было неловко смотреть в лицо Фридхельму, а этой хоть бы хны. Хотя, может, я к ней несправедлив? Просто она достала меня за этот год своими выходками.

— Мы собираемся завтра расписаться.

Вот оно что? Я недоверчиво посмотрел на Эрин. И где же капризы по поводу грандиозного банкета и шикарного платья? Кажется, этим она прикрывалась чуть ли не полгода, а теперь, значит, собираются «просто расписаться»? Но я благоразумно промолчал, не став уподобляться ей, к тому же было ещё много дел. Нужно помочь Фридхельму выбрать костюм и прочее, да и Грета шепнула, что вечером ждёт меня, чтобы кое-что обсудить.

— Ну как?

Я улыбнулся. Неужели это мой брат, которому, казалось, ещё недавно я помогал зашнуровать ботинки? Фридхельм выглядел совсем взрослым в этом костюме, и меня кольнула острая жалость. Если бы не война, он бы скорее всего до сих пор бегал беззаботным студентом, цитируя мне выдержки из любимого Ницше и собираясь с такими же любителями поэзии после лекций где-нибудь в кондитерской.

— Тебе идёт. Жаль, мама не увидит.

Фридхельм отвёл глаза:

— Ты же знаешь, отец не в восторге от моего выбора.

Тут он прав. Я убедился, что папа полностью разделяет взгляды о превосходстве арийской расы. Узнай он, что Эрин отчасти русская, дома развернулась бы война.

— Ты счастлив? — я вспомнил, что недавно они едва не разбежались, Фридхельм так и не сказал, что случилось, а я в свою очередь не стал лезть с расспросами. — Она действительно та самая?

— Да, — просто ответил он. — Ты, наверное, думаешь, что я влюбился как мальчишка, потеряв голову, но это не так. Я знаю, что Рени не идеальна, но разве любовь — это не принятие человека таким, какой он есть? Хватит уже за меня волноваться, всё будет хорошо.

Надеюсь, что так и будет. Слишком часто Эрин умудряется находить проблемы на свою голову, но портить настроение брату в такой день явно не стоит. Странно, я всегда был уверен, что женюсь первым, привык подшучивать над Фридхельмом, что ни одна девушка не согласится соперничать с томом Рембо, но из-за чёртовой войны я не решился даже рассказать Чарли о своих чувствах. Последний раз мы виделись, когда Эрин выписали из госпиталя. Чарли обрадовалась, когда я пригласил её с нами на пикник, а я хотел поговорить с ней наедине. Хотя бы аккуратно выяснить, по-прежнему ли её сердце свободно. Эрин и Фридхельм не раз намекали, что она в меня влюблена, но я-то прекрасно знаю, что женское сердце — сложная вещь. Возможно, какой-нибудь поклонник посмелее меня сумел всколыхнуть её чувства.

— Я так рада, что вы наконец поедете в отпуск, — щебетала Чарли, медленно идя по тропинке. — Повидаешься с родителями, с Гретой.

— Надеюсь, скоро мы все сможем вернуться в Берлин, — ответил я, хотя точно знал, что в самые ближайшие месяцы война не закончится.

— По радио уверяют, что фюрер вот-вот возьмёт в кольцо Красную армию, и к Рождеству война закончится, — улыбнулась Чарли.

Я вспомнил, что мы были уверены и прошлым летом, что война закончится к Рождеству,