Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

всё, но не стал переспрашивать. Ясно было главное: небо на землю не падает, конец света сегодня никому не грозит. И главное — ему совершенно необходимо пойти с ними и посмотреть, чем все обернется. К счастью, Юржина пока никто и не прогонял.

Очень скоро дверь в комнату распахнулась. На пороге возник бородач, с которым они только что разговаривали.

— Выходим, — коротко бросил он.

На площадке перед храмом огня собралось полтора десятка человек в оранжево-красном. Мужчины с пышными бородами, женщины с волосами, уложенными в замысловатые прически. Над их головами парило несколько огненных шаров размером чуть больше кулака. Темно-красное пламя в каждом из них бурлило и клубилось, то и дело выпуская на поверхность острые язычки.

— Держитесь позади, — велел бородач Юржину и жрецу ветра, и процессия выдвинулась к центральной площади.

Над ними, опережая шагающих людей, летели огненные сферы. Стены зданий освещало красноватое зарево, выхватывая из тени, как из небытия, то блеск оконного стекла, то выпуклый лик на барельефе, то замысловатую башенку.

Юржин плелся в густой тени позади всех, как и было велено. Он едва видел, куда ступает — свет огненных загораживали темные силуэты идущих впереди, а небо затянул толстый слой облаков, сквозь который не могла пробиться луна.

Ветер стих. Звуки шагов разносились эхом на пустых улицах, искажаясь до неузнаваемости и возвращаясь с разных сторон. Юржину слышались в нем то зловещие шорохи, то неясное бормотание. Внезапно ему почудилось, что на краю зрения, сбоку, что-то промелькнуло.

Он вздрогнул и остановился. Никого и ничего. Только темнота и смутные неподвижные контуры зданий. Должно быть, собака или крыса, — решил Юржин, но что-то не давало ему идти дальше, и он продолжал стоять, напряженно всматриваясь в пустоту. Ему мерещилось, что в тенях перетекает и шевелится что-то смутное, едва различимое, тошнотворное. И чем дольше он смотрел, тем явственней и четче оно становилось. Ноги Юржина приросли к земле. Он хотел вдохнуть или вскрикнуть, но горло не слушалось. Он пытался отвести глаза, но не мог. Казалось, стоит отвернуться, и страшное выплеснется из тени, помчится потоком, смывающим все на пути.

— Эй! Малец! Ты где там отстал? — окрик Ржавого скинул с Юржина оцепенение.

Он резко втянул в себя воздух, развернулся и побежал. С каждым шагом он ожидал, что жуть вот-вот настигнет его, схватит, поглотит.

Но ничего не случилось.

Глава 13. Рани Тьма

— Тьма.

Слово звучит в неподвижном ночном воздухе. Короткий шипяще-протяжный звук. Как шелест ресниц, как биение крови в ушах, как неуловимое движение теней на границе зримого.

Ты всё-таки вздрагиваешь, хотя и ожидал чего-то подобного. Зрачки расширяются так, что кольца радужек почти теряются. Бестолковое сердце заполошно бьется в ребра.

Выдох. Вдох.

Клубящийся густая темнота окутывает твое тщедушное тельце, льнет к потной коже и вздыбленным волоскам. Ты чувствуешь, как она послушна движению мыслей и пальцев? Попробуй, испытай.

Ты недоверчиво распахиваешь глаза ещё шире, хотя это кажется невозможным. Пытаешься прорвать взглядом тьму. Нет, неправильно. Ты все делаешь не так. Опусти веки. Позволь себе смотреть насквозь, напрямую, без этих нелепых подпорок — человеческих органов зрения. Видишь? Пятна на внутренней стороне век становятся прозрачней, сквозь них просвечивают силуэты. Они все уверенней складываются в очертания крыш, стен, твоих собственных рук. Грубая каменная кладка, на углу раскрошившаяся и сыпучая, травинка, пробивающаяся у края мостовой, линии и бороздки на ладонях. Ты видишь? Видишь. Хороший, послушный мальчик.

Ты шевелишь пальцем, и поток тьмы, ощутимый, вещественный, движется вместе с ним. За ним взметается пыль, гнется трава, с куста слетают листья. Ты неуверенно машешь рукой, сжатой в кулак, и угол стены сминается, трещит, сыпется каменной крошкой. Ты подпрыгиваешь — и тьма послушно подхватывает тебя, вздымая до верхних окон, а затем плавно опускает. Ты смеешься так радостно и звонко, как могут смеяться только счастливые дети.

И почти сразу замолкаешь, хмуришься. Твой триумф некому видеть. Он не полон без твоих чудовищ, без тех, кто так долго тебя притеснял. «Они бы только посмели что-нибудь сказать, а я им тогда как-ак…» — твои примитивные мысли вспыхивают в мозгу так ясно и четко, что их несложно понять. Что ж, это и впрямь досадно. Но ты еще не знаешь своей новой силы. Пока ты щурился, прыгал и размахивал кулаками, тьма разворошила соседние ночлежки и подняла с лежки зверят.

Смотри, смотри. Вот они. Напуганные, озябшие, не понимающие, что выгнало их из гнезда, выстланного старыми одеялами.

Они оглядываются по сторонам и вдруг видят тебя. И кричат от страха.

В тебе и впрямь теперь есть, чего бояться. Силуэт окружающей тебя тьмы гораздо выше и крупнее маленького тельца, а у ног чернильными протуберанцами вьется и бурлит что-то хищное, зубастое. Завеса напротив твоего лица тает. Так надо. Ты тоже хочешь этого.

— Э-э-это… Это же С-сопля, — заикается один. По его штанам расползается мокрое пятно.

Другие просто визжат нечленораздельно, как бессловесные твари. Помнишь? Они и раньше не были людьми. Нечего их жалеть.

— Это Сопля! Сопля! — надрывается звереныш, позабыв все остальные слова.

Один из них пытается бежать, но ноги спутаны нитями тьмы. Добрая, сладкая жертва в начале верного пути.

— Я больше не Сопля, — глухо рычишь ты.

Хороший, послушный мальчик. Лицо снова заволакивает темным.

— Я Рани! Меня зовут Рани!

Ты мчишься, как вихрь, сметая их с пути, позабыв про кулаки и свою новую силу. Зверенышей сносит в стороны. Тот из них, что орал громче всех, отлетает затылком в стену. Ты слышишь тяжелый влажный удар. Поделом. Он сам виноват. Они все виноваты сами. Им ещё повезло, что ты, глупое дитя, позабыл про клыкастые пасти, что ждут у твоих ног. Но ничего. Смех кипит и пузырится в горле. Твоем? Или в тех бесчисленных горлах рядом с тобой? Не важно. Запомни этот смех и этот маленький триумф. Теперь ты можешь отомстить. Теперь мы отомстим им всем.

Ты больше не медлишь и не оглядываешься. Шаг, другой — прочь, прочь! Куда ты направишься? Что станешь делать? Пока не время натягивать поводья, пусть это будет ещё одним испытанием. Не только люди выбирают себе богов.

Неподвижный воздух пахнет страхом и кровью. Ветер вовсе не нужен, чтобы принести это знание, напротив, он бы только помешал. Слишком много этот зазнайка возомнил о себе.

Вдалеке идет бой. Ты не слышишь его, не ощущаешь множества незримых взглядов, направленных туда. Тебе это и не надо. Ты пока слишком слаб. Тебе довольно тëсанных булыжников под ногами да тишины.