Жмурки 2 - Татьяна Зимина

стоило. — Мы с Владимиром справимся сами. Вам лучше подняться наверх, вместе с Чумарём.

— И правда, Сергеич. Шел бы ты куда подальше.

Алекс глянул на нас сумрачно, исподлобья, и отвернулся к чёрному провалу.

И тут же отшатнулся, сделал шаг назад, зацепился каблуком за шпалу…

Если б не Владимир, копчик он бы себе отбил.

— Начинайте, — выдохнул Алекс, ещё не успев выпрямиться. — Ждать нельзя.

В туннеле что-то клубилось. Оно походило на стаю летучих мышей, или чёрных воробьёв, и было их много, очень много. Они крутились, свернувшись в столб, как торнадо, а потом вытянулись веретеном и устремились к нам.

— ДАВАЙ!.. — заревел шеф не своим голосом.

Владимир медлил.

Подняв молот, он застыл под замковым камнем и напряженно смотрел на Чумаря.

Тот не двигался.

Остриё веретена почти добралось до нас, осталось метров десять, не больше.

— Бей, Володенька, — быстро заговорил шеф. — Или сейчас, или будет поздно. Если оно вылетит из туннеля…

Глядя на эту клубящуюся тьму, я вдруг понял, почему её назвали именно так: Затаившийся Страх.

Это было…

Сложно объяснить.

Словно кто-то перетряхнул все пыльные, тёмные закоулки души и вытащил на поверхность фобии, копившиеся там всю жизнь. Забытые детские страшилки, замурованные подростковые переживания, взрослые ужасы, накопленные за годы войны, болезней, разлук и смертей.

Всё это поднялось на поверхность единой волной, затопило мозг и хлынуло наружу.

Я оцепенел.

Самое страшное: я чётко сознавал, кто я и что здесь делаю. Но пошевелиться не мог. И если б в этот момент меня начали жрать поедом, начиная с лица, я бы ничего не мог сделать.

Так и стоял бы, ощущая каждую крупицу боли, но не в силах даже заорать.

И когда Алекс огрел меня по лицу — пощечина вышла знатная, он вложил в неё всю душу — я даже не моргнул.

— Первый раз уста человека

Говорить осмелились днём,

Раздалось в первый раз от века

Запрещённое слово: ОМ

Солнце вспыхнуло красным жаром

И надтреснуло.

Метеор

Оторвался и лёгким паром

От него рванулся в простор…

Алекс говорил, а в это время молот в руке Владимира начал разбег.

Алекс говорил, а молот, наращивая свист, крутился всё быстрей.

Алекс говорил, а мои пальцы сами собой складывались в мудру.

Для этой мудры понадобились пальцы обеих рук. Такой я ещё никогда не плёл — даже не знал, что смогу.

В тот момент, когда молот Владимира ударил в замковый камень, я ВЫТОЛКНУЛ мудру к потолку.

То, что случилось дальше, было проще увидеть, чем описать.

По туннелю и впрямь побежала волна — каменная волна. Она ширилась, набирала бег, и когда достигла острия веретена — оно было уже метрах в пяти от нас, не дальше — камни не выдержали и начали падать.

Облицовка, бетонные блоки, удерживающая породу стальная сетка — она рвалась и сквозь неё потоком рушилась земля…

Всё это случилось сразу, одновременно.

В воздух взметнулись клубы пыли, застили обзор, мы начали кашлять…

А потом волна покатилась в нашу сторону.

Потолок над нами — гораздо выше, чем в туннеле — треснул, лопнул, перекосился и вдруг, одним широким пластом, рухнул нам на головы.

Я инстинктивно поднял руки, ладонями вверх, словно собирался удержать эту махину.

Владимир поднял над собой молот, Алекс ещё что-то кричал, шевелюру его запорошила белая пыль, и…

Всё стихло.

Счётчик в голове продолжал отрезать тонкие пластики секунд, а нас окутала темнота, сквозь которую не пробивалось ни одного лучика света.

— Нас завалило, господа.

Голос Алекса звучал сдавленно, и я испугался, что он попал под обвал, и теперь лежит, не в силах пошевелиться, под многими тоннами камней…

— Шеф, вы в порядке?

Голос дал петуха.

В этот момент я не мог прислушаться к своему внутреннему «Я», не мог думать, не мог чувствовать…

— Буду. Как только Володенька с меня слезет.

— Прости, Сергеич, — рядом шумно завозились. — Я хотел, как лучше.

Глаза уже привыкли настолько, что я различил две смутные тени. Они тяжело ворочались на полу, и вдруг меня осенило: Владимир прикрыл Алекса.

Когда на нас стали рушиться камни, он заслонил Алекса собой.

А я?

Что делал в этот момент я?

Думал о себе?..

Честно говоря, не помню, чтобы я вообще о чём-то думал.

Вспыхнул свет фонарика.

Алекс поводил им по сводам и констатировал:

— Мешок. Каменный.

Был он метров двух в диаметре — в самой широкой части, и сходился над головами, на высоте человеческого роста.

— Ты нас спас, мон шер ами.

— Я?..

— Успел сложить мудру, — пояснил Владимир. — Признаться, я не сразу понял, что случилось. Успел помочь тебе в последний миг, но ты удержал свод.

— А Чумарь? — сердце бухало, как камень в железной бочке. — Он цел?

— Эге-гей! — крикнул Владимир. — Аника-воин!.. Ты там?

Голос провалился, заглох, будто он кричал в подушку.

Алекс ещё раз поводил лучом фонаря по стенам нашей темницы. Просветы если и были, мы их не видели — настолько они были малы.

Интересно: что с воздухом?..

Словно почувствовав мои мысли, Владимир достал из кармана коробок и чиркнул спичкой.

Пламя постояло вертикально и отклонилось в сторону.

— Чудесно, — заметил Алекс. — Умирать будем долго.

— Можно попробовать разобрать завал, — я уже потянулся к одному из камней, за который можно было ухватиться.

— Не трожь, — шеф стукнул меня по руке. — Мы не знаем, насколько большой завал. Так можно обвалить весь свод и тогда…

Я представил: сплошная груда обломков, и в самом низу, на рельсах — крошечная камера, пузырёк воздуха, в котором схоронились три человека.

Точнее, два человека. И один стригой.

— О-о. Кажется, шеф, у нас проблема.

— Кроме тех, что уже есть? Прекрасно. Чем больше, тем веселее.

— Я что хочу сказать: неизвестно, сколько мы здесь просидим. И если Жажда станет нестерпимой…

Дёсны болели неимоверно.

Я чувствовал клыки постоянно, я трогал их языком — так человек не может удержаться, чтобы то и дело не проверять дупло в больном зубе.

Нахождение в столь тесном пространстве с двумя