Жмурки 2 - Татьяна Зимина

В этот момент нам на головы посыпались уже крупные камни и говорить стало невозможно.

Затем в потолке крипты образовался проран, в него хлынул синеватый ацетиленовый свет, и когда мы привыкли к его свечению, углядели маленькое на таком расстоянии личико, и расслышали тоненький голосок:

— Сашхен! Дядя Саша! Вы там?..

Услышать Машин голос… Это было неожиданно.

В глазах засвербело.

— Звезда моя! — Алекс догадался ответить первым.

— Хвала Газбоди, — это был голос Гоплита. — Александр Сергеевич, мы спускаем к вам стропы. Надо торопиться: камни могут обрушиться в любой момент.

На пол крипты упали три крепких ремня с металлическими скобами. Алекс притянул один к себе, взялся за скобы, подёргал… И свечкой взмыл наверх.

На меня он даже не посмотрел.

Владимир, обхватив одной могучей рукой — молот, другой — стропу, исчез в проране через минуту.

Я остался один.

А что если…

Я посмотрел на стены нашего убежища.

Теперь, когда свет озарил нашу каморку, стало видно, какая она тесная и хрупкая. Было видно, что камни держатся на одном лишь честном слове, что они сцепились меж собой невидимыми глазу углами — как кусочки головоломки — и стоит вытянуть хотя бы один…

Я протянул руку к стене.

Хватит. Хватит мучить себя и других. Никогда не стать мне человеком, я уже мёртв. Мёртв, как эти скребучие камни…

— Ну чего ты телишься, кадет? — в свете мощного фонаря голова Алекса казалась окруженной нимбом. — Давай скорей. У нас дел невпроворот.

Отдёрнув руку от стены, я взялся за стропу.

Голос шефа по-прежнему производит на меня магическое воздействие.

Безотносительно того, сколько нас связывает меток, я, как дисциплинированный солдат, готов выполнять все его, зачастую абсурдные, приказы…

Вкратце: под землёй мы просидели двое суток.

Чумаря тоже завалило. Сначала отбросило воздушной волной к стене — поэтому я не услышал сердцебиения — и завалило. Он потерял сознание и пребывал в таком состоянии, пока нас не нашли.

А искать нас никто и не собирался…

Когда обрушился целый сегмент метро, спасатели посмотрели на него сверху, да и разошлись с Богом — ветка была закрыта, и никого там по определению быть не могло.

Прикинули: пока приедет техника, пока соберут команду… Спокойно можно подождать. Пока пыль не уляжется.

Тревогу забила Маша.

Спустя сутки после того, как мы с Алексом уехали в город, девочка заявила, что с нами случилась беда и нас пора спасать.

Гоплит с отцом Прохором ей поверили — не такие они были люди, чтобы голословно отмести слова ребёнка.

В Москву отправились Гоплит с Машей, в сопровождении Рамзеса. Пешком, не привлекая к себе никакого внимания: ну кому нужны прилично одетые дедушка с внучкой, выгуливающие собачку?

Отец Прохор с Валидом остались на хозяйстве — в Аурусе, который к тому времени благополучно перегнали на Симферопольское шоссе.

Добравшись до центра города, и до руководителей Стаи, Гоплит навёл такого шороху, что волки забегали, как муравьи, к которым в муравейник угодил майский жук.

Оказалось, для всех двусущих — сколько их было — Гоплит являлся легендой, ожившим мифом и почти что богом.

Авторитет его был таким же мощным, как опоры Вантового моста.

Маша сказала, что искать нас надо в метро — и указала точное место, под обрушившейся станцией на ВДНХ.

Как она это определила? А очень просто.

Помните, я говорил, что на груди чего-то не хватало?.. Серебряной ладанки. Маша мастерски конфисковала её при прощании, и использовала не только как маятник при поисках, но и для «слежения» за нами, сердешными.

Именно ладанка поведала Маше, что я попал в беду — серебро потемнело.

С этим разобрались.

Машины слова подтвердили и волчата, во главе с рыжим предводителем. Они сообщили, что планируя облаву в метро, хотели пригласить и Владимира — про потасовку благоразумно умолчали, дабы не разводить сущностей.

Но когда к обвалу пригнали технику, оказалось, что рыть экскаваторами нельзя — всё держится на честном поросячьем слове, и обрушиться может в любой момент.

Тогда «на дело» пошел Рамзес…

Он просто вынюхал нас. Сначала — Чумаря, а затем — крипту, в которой хоронились мы трое.

Дальше было просто: копали вручную, лопатами, в несколько смен. Пока не выкопали.

О Затаившемся Страхе Алекс с Владимиром так никому и не сказали — кроме Гоплита.

Просто заверили, что люди больше пропадать не будут — так что, восстанавливайте сообщение, всё путём…

Алекс выразился, что некоторая загадочность авторитету дознавателей только на пользу — на том и порешили.

Ах да. Чумарь, когда его откопали, был в коме. И пребывал в оном состоянии до сих пор. Его поместили в какую-то частную клинику, и после МРТ заявили, что несовместимых с жизнью повреждений нет…

Оставалось ждать.

Владимир, кстати сказать, очень хотел поехать с нами в Сочи, они с шефом уже договорились.

Но теперь он решил остаться — будет сидеть у скорбного ложа Аники-воина, и ждать, когда тот откроет глаза.

— Мы прилетим, — пообещал московский дознаватель напоследок. — Самолёты ведь никто не отменял, правда? Главное, без нас не начинайте.

Шеф пробурчал, что мол, от него сие не зависит, фестиваль начнётся через неделю — аккурат в преддверии Нового года…

Владимир заверил, что через три, максимум, четыре дня Чумарь будет, как огурец — такой же зелёный и пупырчатый — и они встретят нас в курортном городе.

На том и попрощались.

Гоплит решил лететь с ними — перед самым началом фестиваля, а эту неделю погостить в Москве, у своих друзей вервольфов.

Даже если волки и не слишком радовались такому гостю, возразить не посмели.

Надо думать, старый ящер быстренько наведёт в рядах клыкастых такие порядок и дисциплину, что их можно будет в Римские легионы сдавать, скопом и гамузом.

За москвичей я по этому поводу был рад.

За себя — не слишком.

В отсутствии старого Гоплита, расстояние между мной и Алексом сократиться до критического.

Не знаю, каким сдерживающим фильтром послужат отец Прохор и девочка Маша, но после пребывания под землёй отношения наши не только не наладились, а ещё и натянулись, как те суперструны, которые согласно теории некоторых физиков, пронзают нашу Вселенную.

— У меня вопрос, — Аурус неторопливо удалялся от Москвы,