Жмурки 2 - Татьяна Зимина

Господи… Дай Бог памяти, что там со сказками? Красная Шапочка? Гуси-Лебеди?.. Гарри Поттер?

Хотя… Знаю я несколько очень даже неплохих сказок.

Когда я в детстве болел, мама ставила на старинный проигрыватель пластинки. А я слушал.

Улыбнувшись с некоторой долей ехидства и мстительности, я начал:

— У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том. И днём, и ночью кот учёный, всё ходит по цепи кругом…

В этот момент Валид резко дал по тормозам, Аурус заскользил юзом — я едва успел подхватить Машу…

Мимо пробежал Алекс.

— Про русалку потом расскажешь, поручик. Кажется, у нас проблемы.

В руках шефа был дробовик.

Глава 14

Ночь была чернильная, без единого просвета.

За те несколько часов, что Аурус находился в пути, мы значительно продвинулись на юг, так что снега здесь не было, а ветер пах прелой землёй и палыми листьями.

По настоянию Алекса, мы игнорировали скоростную трассу и пробирались окольными тропами — старыми раздолбанными шоссейками, проложенными сквозь города и веси в незапамятные времена.

В данный момент мы стояли на таком вот шоссе. Впереди, в паре километров, светились скудные поселковые огни… Впрочем может и не поселковые, а городские — времени было около трёх пополуночи, и основной народ всё же спал.

Дорогу преграждало упавшее дерево.

Сразу вспомнились лихие разбойничьи времена, когда таким вот нехитрым способом Соловей Одихмантьевич со товарищи останавливали путников, взимая «дорожный сбор» в виде личных и государственных ценностей…

— Маша, не высовывайся! — рявкнул я, но вредное чадо уже топало по асфальту своими красными сапожками. Рядом с ней солидно вышагивал Рамзес.

С другой стороны… Может, это и неплохо.

Увидят господа разбойнички девочку с пёсиком, и не будут открывать огонь.

В ребёнка стрелять… Тьфу ты, господи, прицепилось же.

Впрочем, иллюзии о нашем мирном паломничестве напрочь разбивались о дробовик в руках Алекса.

Место для засады было подобрано со вкусом. Слева непролазная чащоба, острые шипы по-зимнему голых ветвей шиповника и малины преграждали путь не хуже противотанковых «ежей».

Справа раскинулось обширное поле. Я его не видел, просто угадывал, по вою ветра, по свистящей пустоте… Вздумай туда бежать — и будешь не хуже движущейся мишени в тире.

Если сейчас позади Ауруса выедет, к примеру, трактор, или грузовик — мы окажемся в ловушке.

— Рамзес, ты что-нибудь чуешь?

Алекс уже вложился, наблюдая ночь через прицел.

— Впереди, — рыкнул пёс.

Ага. Значит, основной заградительный отряд прячется за стволом могучей берёзы — и не жалко было такую красоту ломать?

Только её ствол, воронёный бок Ауруса, да ещё дробовик в руках шефа и светились в ночи, ни звёзд, ни месяца, ни электрических огней — Валид благоразумно потушил фары.

— Эй! — крикнул шеф в пустоту. — Есть кто живой?

А ведь лучше бы мы остались в автобусе, он хотя бы бронированный…

Но Алекса было не остановить — ему кровь из носу втемяшилось поучаствовать в разборке.

На его крик, понятно, никто не ответил. Но завозился: послышались невнятные шорохи, звон металла и приглушенные ругательства.

— Мы не хотим неприятностей, — увещевал Алекс. — В конце концов, мы можем развернуться и просто уехать…

— Дядя Саша, — громко сказала Маша и сделав пару шагов, доверчиво взяла его за руку. — Как-то нехорошо здесь.

Я закусил губу.

Ну что мне стоило схватить её, да и запихать в автобус? И захлопнуть дверь. Но теперь Маша оказалась между мной и предполагаемой опасностью…

Она и Алекс. Как приманка для тигра.

Очень интересно, кадет. С каких пор ты считаешь, что сильнее меня?

Упс. И правда: с каких?..

Не помню. Вестимо, с тех самых, как стал стригоем.

Нет, это была даже не мысль — не хотелось, чтобы Алекс её уловил.

Просто промелькнуло и — сгинуло, утонуло в бескрайнем море бессознательного.

И тут я что-то почувствовал. Причём не со стороны поваленной берёзы, а с другой, из-за спины.

Точнее, из леса.

Это были не звук, не движение, просто вдруг накатило что-то, зловещее, безмолвное, тягучее, как смола.

В нём проскакивали искры, всполохи — я даже решил, что это обман зрения.

— А что это такое светится? — вдруг спросила Маша.

— Ты тоже это видишь? — я не мог оторвать взгляда от этой сверкающей и переливающейся тьмы.

И не потому что в ней было нечто привлекательное, завораживающее — совсем наоборот.

Именно эти искры и пугали до чёртиков.

Случись подобное летом — и я бы не почесался. Подумаешь: светлячки. В ночь на Ивана Купалу от них в лесу светло, как днём.

Но сейчас — зима. Середина декабря. Какие, к лешему, светлячки?..

— Спокойно, поручик, — скомандовал Алекс. Его голос взрезал тьму, как консервный нож. — Обратите внимание, — продолжил шеф тоном матёрого экскурсовода. — Слева от шоссе вы можете наблюдать такое старинное и традиционное явление, как огни святого Эльма, — говорил он спокойно и громко, но при этом осторожно, не отпуская руки Маши, пятился к Аурусу. — Обыкновенно эти огни предшествуют какому-либо несчастью…

— И какому несчастью, дядя Саша?

Маша уходить не хотела. Упиралась изо всех сил и смотрела в лес, рядом с ней пятился пёс — голова Рамзеса находилась на уровне плеча девочки.

Он находился чуть впереди, как бы закрывая ребёнка собой.

Потеряв терпение, шеф плавно, одним движением, забросил Ремингтон на плечо, на другое подхватил Машу, отвесил Рамзесу пинка — как без ноги не остался, не знаю, — и в два прыжка запрыгнул в автобус.

— Сашхен! — рявкнул он, схватившись за поручень.

Белый кончик собачьего хвоста исчез в салоне, девочка была уже где-то там.

В два прыжка преодолев расстояние до двери, я захлопнул её со своей стороны, едва не ударив Алекса по носу.

— Попробую оттащить дерево, — крикнул я, но вряд ли они меня слышали, бронированный корпус плохо пропускает звуки.

Зато могли видеть, как я побежал к берёзе, как, переступив ствол, схватился за ветку…

И окаменел.

Пуль я не боялся, сил мне было не занимать. На то и рассчитывал: пугану разбойничков, отодвину дерево — и рванём как можно быстрее из этого лукавого места.

Но обойдя берёзу, я наконец смог