Жмурки 2 - Татьяна Зимина

— Это мы и так выяснили, — я был разочарован. — Помните, ещё на ассамблее, в театре, мы слышали метроном?

— Какой метроном?

Я недоверчиво взглянул на шефа.

— Ну вспомните. Шло голосование, все боялись… а за кулисами, всё это время, стучал метроном.

Алекс пожевал губами. А потом наклонил голову:

— Воля твоя, мон шер ами, но никаких посторонних звуков там не было.

— Или вы их не слышали.

— Или тебе показалось.

— ИЛИ вы их не слышали.

Последовала ещё одна пауза, заполненная напряженным, заряженным отрицательными частицами, молчанием.

— Я слышал этот метроном и позже, — наконец сказал я. — В той самой психлечебнице, куда вы меня…

Секунду Алекс смотрел в окно, на обгоняющий нас транспорт, затем повернулся ко мне:

— Договаривай, кадет. Куда мы тебя что?..

Молчал я, не потому что не хотел ранить его чувства. Просто банально не знал, как закончить.

Рядом с ним, прародителем и знатоком русской словесности, я ВСЕГДА формулировал мысль заранее, чтобы не ошибиться, чтобы не сморозить глупость.

Нет, он никогда не указывал на промахи. Но видеть мученическое выражение в глазах Алекса было куда больнее, чем получать взбучку.

— Куда вы меня послали на задание, — наконец я нащупал нейтральную форму. — Так вот: там я тоже слышал метроном. А на него накладывался другой ритм, который постоянно менялся. И мне показалось, что в звуках этих присутствует нечто… первобытное. Ну понимаете, когда первый человек взял в руку камень…

— Понимаю, — Алекс кивнул и решительно захлопнул тетрадь. — Жаль, что я не слышал того же самого.

— Наоборот.

— Звезда моя! Дядя уже старенький. Нельзя его так пугать…

Маша стояла рядом с его креслом, придерживаясь рукой за подголовник.

— Вот и хорошо, что старенький, — кивнула милая девочка. — Зато вы его не слышали. Иначе тоже превратились бы в зомби. Как Мишка.

Я дёрнулся.

Впервые Маша упомянула о своём погибшем друге.

Но пока я собирался с мыслями и придумывал, что сказать, она уже ушла. В кухонном уголке зашумел чайник, на диванчике завозился Валид…

— Возможно, она права, — тихо, чтобы слышал только Алекс, сказал я. — Даже меня этот его ритм ощутимо сбил с толку.

А ведь я — мёртвый, а мёртвая материя нечувствительна к звукам, — хотел сказать я, но прикусил язык. И правда: шеф и так всё помнит, хватит напоминать ему о моём состоянии.

— Открою тебе один секрет, поручик, — наклонившись, шеф заговорщицки подмигнул. — Дело в том, что ты — пианист, верно?

— Нет.

— Нет?..

— Я чертовски хороший пианист.

— А значит, обладаешь слухом, близким к идеальному, — торжествующе закончил шеф.

Я пожал одним плечом.

Конечно же, у меня профессионально-идеальный слух! Стать хорошим переводчиком, полиглотом, без этого абсолютно невозможно. Правильное произношение, особенности национальных говоров, построение фонем — всё это делается на слух, интуитивно. Не слышишь — не можешь правильно произнести.

— Так в чём секрет, шеф? В том, что вы уже забыли, куда убежало то стадо медведей, что прошлось по вашим ушам?

Он был в шоке, это было видно невооруженным глазом. На миг, всего на короткое мгновение, я ощутил своё превосходство.

— Откуда ты знаешь? Кто-то ещё в курсе?..

— Кто в курсе кроме меня — не знаю, честно. А как я догадался… Ну подумайте, шеф. Вы ведь любите петь в душе.

— У меня идеальная изоляция. Я специально за этим проследил.

— А у меня — идеальный слух. И опыт — сын ошибок трудных. У вас нет слуха, шеф. Вы не отличите Стравинского от Шостаковича, даже если от этого будет зависеть ваша жизнь.

Алекс насупился.

На его лице промелькнуло выражение… Словно он вот прямо сейчас, сию секунду, вызовет меня на дуэль.

Промелькнуло — и сгинуло, погрузилось в бессознательное — как и мои мысли о…

Мы с вами друг друга стоим, шеф.

В голове я нарисовал картинку: два мушкетёра, отдают друг другу салют шпагами.

Впервые я обратился к нему таким способом. Сам. Проявил инициативу.

Алекс глянул на меня искоса, затем усмехнулся, посмотрел уже в открытую и громко расхохотался.

Я тоже рассмеялся.

И сразу стало хорошо. Напряжение сгинуло, тело наполнилось свежей силой…

Валид с Машей, гонявшие чаи за столом, посмотрели на нас, и… вернулись к своему занятию.

— Симультанте, — сказал Алекс. — Это когда на сцене даются декорации нескольких разных сцен, действие на которых развивается одновременно.

Я кивнул. Понял, что мы возвращаемся к прерванному разговору о Шамане.

— Стоит ли полагаться на то, что ритм на вас не действует? — спросил я.

Шеф поёжился.

— Говоря откровенно, проверять не хочется.

— Но придётся.

— Слушай! — Алекс встрепенулся. — А как же Яша?.. Я всегда считал, что…

— У майора Котова ИДЕАЛЬНЫЙ слух, — перебил я. — Вы же знаете, как он стреляет с завязанными глазами.

— Да, но я тоже стреляю с завязанными глазами.

— Вы тренировались, шеф. Много и упорно тренировались — честь вам за это и хвала. Яша стреляет интуитивно. Он никогда не целится.

Шеф поморщился.

— Не одобряю я этой новомодной школы…

— Просто в ВАШЕ время её не могло быть. Попробуй выстрели интуитивно из лепажа. Мигом останешься без руки.

— Скорее, без головы, — хмыкнул шеф.

Дорога стелилась под колёса серым полотном, солнце доползло до зенита.

По моим прикидкам — и по тому, как изменилась местность — я предположил, что скоро мы будем на месте.

— В тетради есть что-нибудь о том, как нам с ним справиться? — наконец спросил я.

Алекс вновь усмехнулся.

— Когда корабли ахейцев подошли к острову сирен, Одиссей приказал людям залепить уши воском.

— Там будет тысяч семьдесят, — напомнил я. — Всем уши воском не залепишь.

— Слушай, давай будем решать проблемы по мере поступления, а?

Я тряхнул головой.

— Гоплит не говорил… Ну, в смысле, в тетради не написано, какие цели преследует Шаман?

Алекс вновь открыл тетрадь. Бездумно полистал страницы, пробежался взглядом по строчкам… И закрыл.

—