Fallout: Большие грехи маленького города - Наиль Эдуардович Выборнов

Закурил прямо в здании и пошел к выходу. В тот день я впервые напился до полной невменяемости. Честно говоря, хотелось проснуться другим человеком. Или не проснуться вовсе.

Глава 6

Я слышал, что многие люди в довоенное время страдали от одиночества. Жили в огромных городах среди тысяч людей, каждый день ходили на учебу и работу, и все равно умудрялись чувствовать себя в одиночестве.

Еще были такие, что сами бросали все и уходили жить на природу. В горы там или леса, может кто-нибудь и пустыню. Кто-то из них хотел посвятить себя богу, другие просто устали жить в шумном городе и бежали от рутины. Так и жили тем, что могли вырастить сами, раз в пару месяцев приходили в ближайший городок, чтобы продать собственноручно изготовленные товары, и купить на них предметы первой необходимости.

Сейчас так не проживешь. В одиночку человек просто не сможет противостоять опасностям природы, сошедшей с ума после ядерной войны. Даже у Выходца из Убежища – величайшего из почитаемых в Республике героев – были помощники: бывший охранник караванов Ян и пустынный рейнджер Тихо.

Потомкам выживших после войны приходится селиться как можно плотнее даже в относительно спокойных местах. Те, кому не повезло, жмутся к стенам городов, как у нас в Шейди или в городе Убежища. Некоторые до сих пор живут на руинах старых мегаполисов, отбирая из радиоактивного хлама то, что может пригодиться, другие – давным-давно возделывают землю, выращивая овощи и зерно, да пасут браминов. И все сбиваются в стаи, потому что все знают, что в одиночестве не выжить. Либо не сможешь производить достаточно пищи, либо ее отберут бандиты. Зачастую вместе с жизнью.

Но я и не планировал уходить из города, ставить хижину и разбивать огород, чтобы жить с земли. Я просто перестал общаться с людьми, на работу ходил даже не каждый день. Дела продолжали накапливаться, и хоть кое с чем мне и удавалось разобраться, Барнс явно был недоволен этими показателями.

Короче, со дня на день я ждал приказа об увольнении. Но покидать Рино я не собирался. Позорное возвращение в столицу было последним, чего мне хотелось бы пережить.

Никто не мешает мне занять одну из брошенных квартир где-нибудь поближе к окраине. Воды там, конечно, не будет, как и электричества, но меня это не смущало. Честно говоря, я не видел особого смысла в дальнейшем существовании.

Все ценности, которыми я руководствовался, оказались ложными. И я не знал, что делать дальше – то ли попытаться измениться самому, то ли попытаться поменять мир. То ли забить на все и пойти ко дну.

Пока что получалось так, что действия мои были ближе к последнему варианту. И мое одиночество тоже было моим сознательным выбором. С Канолем я не общался, хоть и видел в нем искреннее желание помочь, но как оказалось, живший в пригороде Шейди Сэндс негр знал жизнь гораздо лучше меня, коренного жителя столицы. С Галласом я не общался тем более. А уж тому, чтобы еще раз посетить Сьюзен, с большим удовольствием предпочел бы электрический стул.

Под потолком бара крутился вентилятор, я рассматривал его отражения в глади своего стакана. Дрянное местечко, если уж совсем честно, но мне в последнее время было наплевать. Все лучше проводить время у людей на виду, чем тупо и пошло напиваться дома.

Хотя публика тут была так себе: пара забулдыг, выглядевших еще хуже, чем я, семейная пара, которая непонятно что тут забыла, небольшая компания в дальнем углу зала, и две девчонки, в которых я наметанным взглядом различил проституток. Да, формально это было запрещено, и я мог задержать их, заставить рассказать о связи с хозяином заведения, который за небольшой откат и услуги сексуального характера позволяет им подыскивать клиентов в баре, а потом взять и его самого, подставив под немалых размеров штраф.

Но мне было наплевать, я просто пришел сюда выпить. Ни одна из шлюх не пыталась подцепить меня в качестве клиента, так что меня все более чем устраивало.

Я дернул стакан ко рту и в два больших глотка выцедил его содержимое. Поморщился, поднял взгляд на бармена и жестом попросил налить еще. Тот просто взял с полки одну из бутылок с замызганной этикеткой, и примерно наполовину наполнил мне стакан. Мне оставалось только выложить на стойку пятерку – именно столько стоила двойная порция этого пойла.

Повернув голову, я посмотрел на небольшую сцену, оборудованную в левой части зала. За примерно месяц, что я хожу сюда, на ней ни разу никто не выступал. Но, судя по фотографиям на стене, когда-то здесь играли джазмены. Видимо, и у этой рыгаловки были лучшие времена.

Я залпом выпил свой виски и отправился в уборную, но в кабинку не пошел, остановившись у зеркала. Наклонился и внимательно всмотрелся в свое отражение.

Хотелось бы поверить, что это все просто игра света и тени, но лукавить перед самим собой не было смысла. Мне двадцать два года, а выгляжу я не меньше чем на тридцать: длинные сальные волосы, внезапно пошедшая в рост борода, и опухшее и покрытое прыщами лицо, кожа на котором больше была похожа на кожу на заднице какой-нибудь жирной шалавы.

Я и раньше-то не особо здорово питался, но сейчас основу моего рациона составляли различных видов сэндвичи. А учитывая количество алкоголя, которое я потреблял…

Черт, ведь всего три месяца назад все было нормально. Как такое вообще могло случиться?

Я выкрутил рукоять на кране, заставив его выпустить тонкую струю чуть прохладной воды, подставил под нее сложенные лодочкой ладони, дождался, пока наберется пара горстей слегка ржавой жидкости и побрызгал себе в лицо. Дважды повторил процедуру, после чего снова посмотрелся в зеркало.

Теперь к прыщам добавились капельки воды, а волосы по краям повисли сосульками. Умывшись, я сделал только хуже.

Бросив взгляд на стрелки наручных часов, я понял, как сильно устал от такого образа жизни. Но, что было еще хуже, алкоголь переставал действовать на меня как раньше. Если во время своих первых пьянок, порядком нагрузившись, я начинал испытывать приступы злобного веселья, то теперь только тупую сонливость. Надо было пойти домой, поспать, а потом идти на работу.

В тупую просиживать брюки. Ни на что другое я не способен.

Покинув уборную я, ни с кем не попрощавшись, отправился к выходу из