Сирийский рубеж 2 - Михаил Дорин

Осталось только понять, только ли с «Сирийской национальной армией» нам придётся столкнуться.

Задачу Бунтов поставил быстро, объяснив все тонкости и обозначив сроки перебазирования. Нашей эскадрилье определили выдвигаться двумя группами.

Сначала летит передовая команда в составе 4 Ми-24 и 4 Ми-8. Выполняет осмотр лётного поля и высаживает техсостав.

После постановки Леонид Викторович оставил меня и Тобольского, чтобы объяснить ещё кое-что.

— Я лечу с вами в передовой команде. Виниров остаётся здесь. Первое и самое главное — быстро определиться с возможностью приёма полосы.

— Если «бетон» плохой? — спросил Тобольский.

Бунтов пожал плечами.

— Задача стоит всех перебазировать. Мне командующий уже с пяти утра названивает и грозится на Родину отправить, — нервно покачал головой командир полка.

— Чагаев может, — сказал я, и Бунтов задумчиво посмотрел на меня.

Чтобы это значило, мне было неясно.

Следующим этапом был всеми любимый, приятный сердцу и душе, медицинский осмотр. И тут как никогда проявился горячий характер двух братьев по Нагорному Карабаху.

Как только Рашид вышел первым из кабинета врача, то на его лице всё уже было написано. Там девушка.

— Рубенчик, там такая спелая клубника. Волосы, глаза, губы…

— А нос? — спросил Хачатрян.

— Что нос? Ты что, ханым по носу выбираешь?

— И не только. Но вот если нос аккуратный, маленький. Такой кнопочкой, что хочется на него нажать… ай, Рашид, я вообще все предложения путаю!

Пока братья обсуждали красоту доктора, я решил их подвинуть.

— Командир, вы аккуратнее. Она «колючая» как дикобраз, но красивая, — предупредил меня Рашид.

— А ты где у неё колючки увидел? Куда уже успел залезть? Может ты ей не понравился? — возмущался Рубен.

— Эй, слушай, как я могу не понравиться?! Я когда к твоей сестре пришёл на прогулку позвать, что мне твой отец сказал?

— Пошёл отсюда. Восемнадцать исполнится, тогда и придёшь, — ответил ему Хачатрян.

— Вот! Это он мне шанс дал, поскольку оценил мою привлекательность и мужественное лицо.

Интересно эту братву слушать, но времени нет на эту миниатюру. Я открыл дверь и вошёл в кабинет. И тут всё стало понятно, почему Рашид говорил о «колючках».

Я моментально почувствовал стойкий мускусный аромат с нотками корицы.

За столом в белом колпаке и халате, мило зевая и прикрывая рукой рот, сидела Антонина Степановна Белецкая. Такая же красивая и собранная.

— Ну, здравствуй. Я вернулся! — не сдержал я улыбки.

Тося подняла голову и посмотрела на меня. Её глаза искрились от радости. В них были нежность и теплота, что меня определённо радовало. Она тоже ждала встречи. Медленно встав, она стянула колпак с головы.

— Здравствуй, Саша.

Но почему-то Белецкая медлила подойти ко мне, будто сдерживала себя. Только нижняя губа слегка вздрагивала. Ощущение, что хочет расплакаться.

— Как же я мог не приехать. Правда, не знал, что ты сейчас здесь. Гостинцев тебе привёз.

Я подошёл к ней и обнял за талию, притянув к себе ближе. Уткнулся в её волосы и втянул поглубже пряный запах её духов «Клеопатра».

— Я правда рада тебя видеть, но возможно, лучше бы тебе не стоило сюда приезжать. Когда ты был дома, мне было спокойнее за тебя. Здесь каждый вылет может быть в один конец. Я хочу, чтобы ты жил, несмотря ни на что. И без разницы со мной или без. Главное — живой.

— Не переживай. Всё будет хорошо. Я заговорённый, — попытался я приободрить Антонину, немного отстранившись и приподняв её голову за подбородок.

Её глаза, почему-то так быстро погрустнели. Такой расстроенной мне не нравится видеть Антонину. Мне больнее по душе, когда она бойкая и позитивная.

— Не грусти, а то попа не будет расти, — не сдержавшись, посмеялся я, но, видя как Тося напряглась, подобрался. — Кхм-кхм… Я офицер, и некоторые моменты от меня не зависят. Работа у меня такая, которую нужно принять. Не в моём характере отсиживаться в тёпленьком месте.

Вытер подушечкой большого пальца скатившуюся слезу с лица Антонины и поцеловал её в щёку. Когда приник к её губам, взаимного ответа на поцелуй не встретил. Она отстранилась от меня и села за стол.

— Не понимаю, зачем так расстраиваться. Будто кошка между нами пробежала. У тебя всё в порядке? — вздохнув, я провёл рукой по волосам.

— Главное, что у тебя всё хорошо. Давай давление померю.

— Ты на вопрос так и не ответила.

— Хочешь начистоту?

— Было бы замечательно.

— Поговаривают, что ты неплохо время в Торске провёл. Женщины красивые к тебе домой захаживают.

Вот оно что! Похоже, что жена Кеши, уважаемая Лена Петрова, отправила весточку своей подруге. А может, они созвонились. Возможности есть.

— Молчишь? Чего не оправдываешься? — продолжила Тося.

— А чего оправдываться?! Что ещё говорят?

— Что ты бабник. Как минимум целовался с бабой расфуфыренной. Маникюр, платье, все дела! Явно пришла к тебе не с почтовыми газетами. Не то чтобы для меня информация новая. Ты и раньше был таким. Но мне казалось, что ты изменился.

— Чего она там видела?! Ворвалась моя бывшая, чё то там сказала, и я её выгнал. У меня ничего с ней нет. Какие ко мне вопросы?

Ещё несколько минут мне понадобилось, чтобы успокоить Тосю. И вроде Белецкая быстро отходчивая, но здесь случай особый.

— Какие вопросы?! Ладно, ты же начистоту хотел… Раньше у тебя были проблемы по службе. Ты был на плохом счету. Постоянно куда-то влипал. А потом всё резко изменилось. В особенности с появлением в твоей жизни дочки Чагаева. Ответь мне честно, ты с Кристиной встречаешься, чтобы по карьерной лестнице двигаться? Мне же тоже нужно знать у тебя с Чагаевой эти нездоровые отношения временное явление или продолжатся на постоянной основе…

Заданный вопрос был неожиданным, хоть и резонным. Я даже уверен, что её навели на эту мысль. Однако неприятно. Думал, что она меня нового успела узнать. Знаю, что во многом сейчас в Антонине говорит ревность, и пока она не остынет, смысла её переубеждать нет.

— Здраво рассуждаешь. Всегда знал, что ты умная женщина.

Белецкая набрала в рот воздуха и тут же захлопнула, покраснев.

— А со мной тогда почему?

— Ты же медик. Для здоровья, — сказал я, встав со стула.

— Значит, я тебе не нужна?

— Нужна. Только ты в это