Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

И теперь, когда земля глухо стонала под ногами, а из трещин рвалось дыхание преисподней, никто не мог быть уверен, что завтра они вообще останутся живы.

Однако Семён лишь на миг заколебался, прежде чем глухо бросить в канал связи:

– Продолжайте двигаться вперёд!

Косой, добежав до окраины, оглянулся. Город позади уже накрывала лавина чёрных фигур – войска Ланского, тянувшиеся, как поток железного песка, жадно разливались по улицам. Гул шагов сливался с ритмом барабана, отдаваясь в груди и зубах. Долго раздумывать было некогда – Ярослав рванул прямо в северный лес.

Там, среди мрачных стволов, войска уже сжимали кольцо. Их движения казались выверенными до последнего жеста – взводы будто тренировались сотни раз, точно зная, кто подвинется вперёд, а кто прикроет тыл. Ряд за рядом они затягивали петлю, как искусный охотник сеть на зверя.

В лесу семь взводов уже получили приказ: окружить и взять Косого живьём. Даже гул уральских гор, где начинался взрыв вулкана, не отвлёк их. Дрожь земли и запах серы в воздухе сливались с металлическим звоном затворов, но ни один солдат не дрогнул.

Именно в этот момент по эфиру прорезался сухой голос Семёна:

"Цель преодолевает сто метров за 3,92 секунды. Сила неизвестна. Всем подразделениям – убить на месте".

Только Ланский знал, какую технологию держал в руках его Консорциум. В его войсках был человек, способный по одному взгляду на расстоянии вычислить скорость и мощь противника. Но даже он не мог до конца прочитать Ярослава. Скрытая сила Косого оставалась за гранью их приборов и оценок.

Владимир Ланский испытывал к нему особый интерес. Он слишком многое связывало их с учителем и хотел бы оставить Косого в живых – как приманку или инструмент. Но сейчас его терпение иссякло. Между приказом взять и приказом убить оставалась лишь тонкая, почти незаметная черта.

Семь взводов одновременно дёрнули за рукоятки перезарядки. Щелчки затворов раздались, как треск сухих веток, и воздух наполнился тяжёлым предчувствием. Стволы опустились, готовые подняться и выплюнуть свинец в любую секунду.

Чтобы никто извне не смог вмешаться, бойцы переключили связь на закрытую частоту. Двести десять человек действовали теперь как единый организм, отрезанный от внешнего командования, способный принимать решения сам и докладывать потом.

Такой порядок всегда навязывал Владимир Ланский. Он был уверен: если в бою солдатам не позволять самим думать и решать, то армия превращается в пустую железяку, безжизненную машину, которая ломается при первом же сбое.

Многие в рядах Консорциума критиковали его за это – говорили, что он отпускает поводья, что рискует потерять контроль. Но Ланский никогда не слушал и слушать не собирался. Ни тогда, ни сейчас.

Ланский всегда гордился тем, что умел командовать иначе, чем большинство. Его люди чувствовали – им доверяют, им дают пространство для решений. Это не была холодная машина, где винтик заменим. Нет, каждый солдат верил, что именно от него может зависеть исход. Именно эта вера и заставляла многие подразделения Консорциума идти за Ланским до конца, не задавая лишних вопросов.

Теперь же Владимир стоял над телом Людвига Булавкина. Тот лежал в темнеющей луже крови, а рядом склонились солдаты, методично обшаривающие труп. Вскоре один из них поднял изодранную, смятую куклу – игрушку, едва державшуюся на нитках.

– Это было при нём, – сказал солдат, морщась.

Ланский нахмурился, взгляд его стал холодным, как лёд.

– Что за чертовщина? – произнёс он тихо, но так, что окружающие вздрогнули.

Казалось, даже он, привыкший к самым диким и извращённым вещам в этой войне, впервые столкнулся с подобным.

***

Тем временем в лесу происходило совсем иное. Сотни солдат осторожно сжимали кольцо окружения. Лязг затворов, сухие щелчки предохранителей, глухой треск веток под тяжёлыми сапогами – всё это смешивалось с пронзительным светом фонарей, пробивающих ночную темноту. Лес пах сыростью и прелой листвой, от влажной земли тянуло холодом.

По информации, полученной Семёном от Булавкина, Ярослав Косой был вооружён пистолетом и тремя полными магазинами. Казалось бы, смешной арсенал против сотен вооружённых людей. Именно поэтому солдаты включили фонари – они были уверены, что Косой не сможет уложить тридцать человек одним махом. Один выстрел – и его тут же изрешетят пулями, превратив в решето.

Семь взводов с северной стороны осторожно двигались к окраине города, когда в темноте мелькнуло нечто. Сначала показалось – всплеск тени, отблеск света. Но через миг все поняли: это не игра воображения.

Из мрака на них налетела чёрная тень – густая, словно вылепленная из туши, быстрая, как хищник в прыжке. Она двигалась с нечеловеческой скоростью, скользя между деревьями, будто те были просто фантомами.

Первая очередь пулемёта с северной стороны мгновенно разорвала воздух. Пули зазвенели, как рой железных ос, но тень резко рванула в сторону – и смертельный дождь прошёл мимо.

Не задерживаясь ни на миг, тень пригнулась, упёрлась ногой в землю и, словно пружина, рванула вперёд. Через секунду она врезалась в передовой взвод, в самую его гущу. Вспышки фонарей на касках выхватили из темноты очертания человека, скользящего с нечеловеческой скоростью.

Это был Ярослав Косой.

Он прекрасно понимал: против винтовок и гранат нет смысла играть в перестрелку. Учитель когда-то сказал ему простую истину:

"Если у врага есть оружие мощнее твоего – ломись к нему в упор. Они не будут палить в тебя наотмашь, если рядом стоят их товарищи".

И теперь Косой действовал именно так. Лес взорвался криками, грохотом, запахом пороха. В темноте мелькали вспышки выстрелов, но Косой уже был среди них, где каждый неверный шаг мог стоить жизни не только врагам, но и самому ему.

Ярослав не знал, шутил ли учитель тогда или говорил серьёзно, но его совет сейчас звучал в голове особенно громко – и, похоже, именно он работал в этой безумной ситуации.

Солдаты, окружившие лес, нервничали. Свет фонарей дрожал, лучи метались по стволам деревьев, будто сами боялись того, что скрывалось в темноте. Один за другим они обнажали боевые ножи, поблескивающие холодной сталью. Стрелять в упор они не решались – черная тень металась слишком быстро, и каждый понимал: в суматохе можно прострелить спину своему же товарищу.

Но для теневого двойника Ярослава Косого эти люди были жалкими и медлительными. Их движения