Орден во всю спину 3 - Константин Владимирович Ежов

Он вспомнил: чтобы слиться с тенью и вновь вобрать её силу, необходимо, чтобы клон вернулся в его тело. И вот тот врезался в Ярослава, растворяясь в нём.

Тело обожгла боль. Словно каждое ребро, каждая мышца получила те же увечья, что и тень. Косой с трудом сдерживал крик – он ощущал эти переломы и ссадины так же отчётливо, словно они принадлежали ему самому. А ведь солдаты ещё и прострелили клону плечо и бок.

Секунду он едва не захлебнулся собственной болью, кровь подступила к горлу – и только усилием воли он удержался, чтобы не кашлянуть алым фонтаном.

Крупные капли пота скатывались по лицу и спине Ярослава Косого, словно горячие угольки. Каждый вдох отдавался в груди резкой болью, но он стиснул зубы и продолжал мчаться вперёд, спотыкаясь о корни и камни. Лёгкие жгло, как будто в них насыпали стеклянной крошки.

Неудивительно, что теневой клон Станислава Хромова обессиливал хозяина после того, как принимал на себя пули. Вот он, настоящий "побочный эффект" – чужая сила никогда не бывает бесплатной.

Ярослав даже не догадывался, что сам Хромов был бы поражён, увидев это. Ведь тот испытал всё на себе и знал цену своему клону. Стоило его двойнику пройти через жёсткую тренировку – тело хозяина превращалось в изломанную, выжатую тряпку: тошнота, рвота, тяжесть в груди, и ощущение, будто лучше умереть сразу, чем терпеть этот ад.

Но тень Ярослава оказалась иной. Она была не копией, а чем-то больше.

Однажды он даже пытался выяснить в Дворце, можно ли как-то измерить его силу разума. Ответ пришёл холодный и короткий:

"Недостаточно полномочий"

***

Он пробирался всё дальше в лес, сквозь хруст веток и тягучий запах мокрой земли. Боль, принесённая слиянием с тенью, не отпускала. Она тянулась за ним липкой цепью, не стихая ни на миг. В этот момент Ярослав понял: нельзя больше бездумно выпускать клона. Если уж решишь, что он должен прикрыть тебя от смерти – будь готов заплатить ту же цену. Ведь когда тень "умирает", ты умираешь вместе с ней.

Грудь сводило, дыхание сбивалось, хрип рвался наружу. Он бы предпочёл пулю в плечо, чем этот мучительный отклик чужих ран. Но, к счастью, тень держалась – не рассеялась, несмотря на все повреждения. Значит, в бою у него всё ещё был союзник.

Позади слышался топот – сотни ног. Войска Консорциума Потанина преследовали его, будто стая чёрных гончих. Крики командиров, лай голосов, скрежет металла – всё это смешивалось с тяжёлым дыханием погони. Ярослав уносил ноги быстрее них, но не по прямой: петлял, уводил, путал следы, будто заяц на охоте. И в какой-то момент в рядах врагов началась путаница – они потеряли направление.

Он позволил себе короткий, прерывистый вздох облегчения. Эта гонка слишком выматывала: сотни человек за спиной – не шутка. Нужно было затаиться в лесной чаще, отдышаться и перевести дух.

Но вдруг впереди, в тишине, прогремел звук – тяжёлый, металлический, словно цепи обрушились о камень.

Ярослав застыл. Схватился за грудь, выдохнул с горькой усмешкой:

"Ну и невезуха..."

И шёпотом, почти с отчаянием, добавил:

"Тупик. Что теперь делать?"

Впереди, в серой дымке, показалась клетка. За толстыми прутьями сидел тот самый "подопытный", которого Владимир Ланский держал взаперти. Но Ярослав тогда не слышал слов Ланского и не знал, что подопытных там несколько.

Он рассчитывал, что на пути к северу его главным препятствием станет вулкан. Но как мог предположить, что настоящая беда поджидала его именно здесь – в лице этих подопытных?

По источникам звуков Ярослав Косой сразу понял: враг приближается с трёх сторон. Это значило только одно – он столкнулся минимум с тремя Подопытными.

Грохот тяжёлых цепей становился всё отчётливее, звеня в ночном лесу, будто железо скрежетало прямо по его нервам. И вместе с этим в тишине послышалось мерзкое чавканье – капли густой слюны падали на сухие листья. Те мгновенно начинали тлеть и разлагаться, словно их касалась кислота. Воздух наполнился сладковато-гнилым смрадом, от которого подташнивало.

Рядом, будто отражение в темноте, стоял его теневой клон – безмолвный, но готовый. Ярослав на ходу прикинул: тень вполне могла бы сдержать двоих чудовищ, связать их боем, пока он сам попробует справиться с третьим. Но вопрос в том – хватит ли у него сил? Он не был уверен.

Ситуация выглядела безысходной. Впереди – трое подопытных, тяжёлые, словно вырванные из кошмара. Сзади – несколько сотен вооружённых бойцов Консорциума Потанина, прочёсывающих лес, как собаки на загоне. И все они искали одного человека – его.

Хотя у Ярослава Косого в кармане и лежал пистолет, он прекрасно понимал: стоит только выстрелить – и его тут же засекут. Звук в ночном лесу разнесётся далеко, как колокол на колокольне. Люди Консорциума Потанина сбегутся мгновенно, и тогда всё – конец. Он окажется между сотнями вооружённых бойцов и этими мерзкими Подопытными. В такой мясорубке не выжить.

К тому же против этих чудовищ пистолет был не лучшим другом. Если они бросатся на него в упор, толку от ствола будет чуть. Куда полезнее короткое и верное лезвие. Инстинктивно Ярослав потянулся к кинжалу на поясе – и похолодел: ножа не было!

Он судорожно перебрал в памяти последние часы. Перед уходом Ярослава Журавлёва, хитро улыбаясь, будто невзначай толкнула его плечом. Всё встало на место – именно тогда ловкая сучка и стянула оружие.

Уголки губ Ярослава дёрнулись – то ли в злости, то ли в отчаянии. "Вот ведь стерва… Сначала, мол, обменяю нож на еду, а потом тихонько обратно украду? Ну где тут справедливость? Где хоть капля доверия между людьми?"

Мысль эта обожгла сильнее порезов и ссадин. Он чувствовал, что уровень мастерства у Журавлёвой был запредельный – ещё никому в городе не удавалось обчистить Косого так, чтобы он ничего не заметил. Никому, кроме неё.

Ярослав тяжело вздохнул. Без ножа он чувствовал себя голым. Пистолет против Подопытных – игрушка. Их кожа была плотной, будто дублёная кожа старого быка, и даже свинец останавливался в мышцах, не пройдя глубже. Словно сама природа обернула этих созданий в броню.

Стрелять в голову? Смешно. Их черепа были крепче любого каски – выстрел только вызовет у чудовища злость. Единственное уязвимое место – глаза. Но