Ярость светила - Эдуард Сероусов

– Это… революционная концепция, Киан. Квантовые эффекты обычно не проявляются на макроскопическом уровне.

– Обычно – да, – согласился Киан. – Но мы имеем дело с экстремальными условиями и потенциально новым физическим явлением.

– Это могло бы объяснить нелинейность процесса и его ускорение, – задумчиво сказала Новак. – Если существует квантовая обратная связь между Солнцем и Землей…

– Коллеги, – прервал их Ли, – эта теоретическая дискуссия, безусловно, важна, но сейчас нам нужно сосредоточиться на практических мерах защиты от надвигающейся вспышки. У нас менее 48 часов.

– Полковник прав, – поддержала его Мишель. – Предлагаю сфокусироваться на подготовке к конкретному событию, а теоретические изыскания продолжить параллельно.

– Согласен, – кивнул Элайджа. – Какие меры предпринимаются на "Кассандре"?

– Полная активация защитных систем, – ответил Ли. – Экипаж переведён в режим повышенной готовности. Критические эксперименты приостановлены. – Он посмотрел на Новак. – Это включает и ваши испытания квантового резонатора, доктор.

– Понимаю, – неохотно согласилась она. – Но я хотела бы использовать эту возможность для сбора данных о квантовых флуктуациях во время вспышки. Это может предоставить ценную информацию для проекта щитов.

– Если вы можете организовать это без риска для оборудования или персонала – разрешаю, – кивнул Ли. – Но безопасность станции в приоритете.

– А как с публичным оповещением? – спросила Ситара. – Люди должны знать о приближающейся вспышке, особенно учитывая её потенциальное влияние на электронику.

– Совет Выживания уже готовит официальное заявление, – сообщил Элайджа. – Оно будет распространено через все доступные каналы в течение ближайших часов.

– Ожидайте реакции "Солнечной Церкви", – предупредила Ситара. – Они интерпретируют каждую новую аномалию как подтверждение своих пророчеств. Особенно учитывая неожиданный характер этой вспышки.

– Неизбежно, – вздохнул Элайджа. – Но мы не можем позволить иррациональным интерпретациям влиять на наши действия. – Он посмотрел на каждого участника конференции. – Предлагаю поддерживать постоянную связь в течение следующих 48 часов. Любые изменения в прогнозах или новые данные должны немедленно сообщаться всем.

– Согласовано, – подытожил Ли. – Всем удачи. И… будьте осторожны. – Он сделал паузу. – Эта аномалия может оказаться не просто очередным природным явлением. Если теория Киана о квантовой запутанности верна, мы имеем дело с чем-то принципиально новым.

Когда конференция завершилась, Новак осталась сидеть в центре связи, глубоко задумавшись. Идея квантовой запутанности между Солнцем и Землей казалась фантастической, но странным образом гармонировала с её собственными теориями о квантовых щитах.

"Что если, – думала она, – наше взаимодействие с Солнцем уже создало некую форму квантовой связи? Что если наши попытки понять и измерить аномалию каким-то образом влияют на неё?"

Эта мысль была одновременно пугающей и захватывающей. Как ученый, Новак всегда стремилась раздвигать границы понимания, но сейчас она чувствовала, что стоит на пороге открытия, которое могло полностью изменить представление человечества о своём месте во вселенной.

И, возможно, дать ключ к спасению цивилизации.

Глава 8: Прорыв

Киан Хокинс не спал уже сорок восемь часов. Для большинства людей такое отсутствие отдыха привело бы к серьезному когнитивному упадку, но мозг семнадцатилетнего гения функционировал иначе. Находясь в состоянии глубокой концентрации, он почти не замечал физических потребностей, полностью погруженный в многомерные структуры данных и квантовые алгоритмы.

Лаборатория в ГЦСФ была погружена в полумрак, единственным источником света служили голографические проекции, окружавшие Киана плотным коконом информации. Его пальцы двигались с невероятной скоростью, перемещая, трансформируя и комбинируя сложные математические конструкции.

После видеоконференции, на которой обсуждалась предстоящая солнечная вспышка, Киан полностью сосредоточился на развитии своей теории о квантовой запутанности между Солнцем и Землей. Если он прав, это могло не только объяснить необычную направленность вспышек, но и предоставить принципиально новый подход к проекту защитных щитов.

– Тройная запутанность, – бормотал он, манипулируя уравнениями. – Солнце, Земля и щит как единая квантовая система…

Он создал новую модель, в которой квантовые щиты не просто воздействовали на солнечную плазму, но образовывали с ней и с магнитосферой Земли единую запутанную структуру. В этой модели щиты становились не внешним инструментом контроля, а интегральной частью природного процесса, направляющей и гармонизирующей его, а не пытающейся подавить.

Дверь лаборатории открылась, впуская приглушенный свет из коридора и Элайджу Хокинса, несущего два стакана с кофе.

– Я подумал, тебе может понадобиться это, – сказал Элайджа, подходя к сыну.

Киан не сразу ответил, его внимание всё ещё было сосредоточено на моделировании. Только когда определённая последовательность вычислений завершилась, он моргнул, словно возвращаясь в реальность, и повернулся к отцу.

– Спасибо, – он принял стакан и сделал глоток. – Это помогает поддерживать оптимальную нейронную активность.

Элайджа слабо улыбнулся. Даже простая благодарность от Киана звучала как научное обоснование.

– Как продвигается работа? – спросил он, глядя на сложные структуры, парящие в воздухе. – Ты развиваешь идею о квантовой запутанности?

Киан кивнул, активируя новую проекцию.

– Я создал модель тройной запутанности между Солнцем, Землёй и квантовыми щитами. – Он указал на сложную геометрическую структуру. – Это топологическое представление квантовых связей. Ключевая идея в том, что щиты не противодействуют солнечной активности, а интегрируются в естественный процесс, направляя энергию по стабильным каналам.

Элайджа внимательно изучал модель, его глаза расширялись по мере осознания её импликаций.

– Это… революционный подход, Киан. – Он перевёл взгляд на сына. – Ты фактически предлагаешь не сопротивляться силе Солнца, а стать её частью, направляя её.

– Точно, – подтвердил Киан. – Противодействие требует энергии, пропорциональной воздействию. При энергиях солнечной вспышки это практически невозможно. Интеграция и перенаправление гораздо эффективнее.

Элайджа мысленно отметил, насколько взрослой и глубокой была эта концепция. Многие учёные с десятилетиями опыта цеплялись за идею контроля и подавления природных сил, в то время как его семнадцатилетний сын предлагал подход, основанный на гармонии и интеграции.

– Это напоминает мне восточные философские концепции, – заметил Элайджа. – Использование силы противника в боевых искусствах или принцип "недеяния" в даосизме.

Киан слегка наклонил голову, обдумывая сравнение.

– Интересная аналогия. Я не рассматривал культурные параллели, но они логичны. Эффективные стратегии часто обнаруживаются независимо в разных областях.

Элайджа почувствовал прилив гордости и нежности к сыну. Несмотря на все трудности в их отношениях, несмотря на социальные барьеры, созданные особенностями мышления Киана, сейчас они были на одной волне – два учёных, исследующих фундаментальные принципы мироздания.

– Ты провёл симуляцию этой модели? – спросил он.

– Только предварительную, – ответил Киан. – Для полномасштабного моделирования нужен доступ к квантовому суперкомпьютеру. – Он указал на другую часть проекции. – Но даже начальные результаты многообещающие. Теоретическая эффективность стабилизации достигает 78 процентов.

– 78 процентов? – Элайджа был поражён. – Это значительно превышает все наши предыдущие модели! – Он изучал данные. – Если это подтвердится в полной симуляции…

– Мы могли бы не просто смягчить последствия основной вспышки, но потенциально предотвратить катастрофу, – закончил Киан. – При условии успешного развёртывания системы щитов в точке L1.