Тринадцатая Колония - Эдуард Сероусов

Одновременно он анализировал странные квантовые сигналы, пытаясь найти в них паттерны или структуры, которые могли бы указать на их происхождение или значение. Работа была сложной, требующей концентрации и свежего взгляда.

– Мне нужно привлечь Амину, – наконец решил он. – Её опыт в биологических системах может дать новую перспективу.

– Согласна, – ответила «Афина». – Но будь осторожен в коммуникациях. Рейес наверняка мониторит все обмены информацией между ключевым персоналом.

– Я встречусь с ней лично, – кивнул Кай. – В лаборатории астробиологии.

Он деактивировал протокол «Пандора», вернув «Афину» в стандартный режим работы, и направился к выходу из технического отсека. Но у самой двери его остановил голос ИИ:

– Кай, – обычный, «публичный» голос «Афины» звучал нейтрально, но он уловил почти незаметные нотки предупреждения, – напоминаю, что сегодня в 1400 запланирована диагностика энергосистем в секторе B-7. Рекомендуется избегать этой зоны в указанное время.

Кай мгновенно понял скрытое сообщение. Сектор B-7 находился по пути к лаборатории астробиологии. И никакой диагностики там не планировалось. «Афина» предупреждала его об опасности.

– Спасибо за информацию, Афина, – ровно ответил он. – Я скорректирую свой маршрут.

Выйдя из технического отсека, Кай выбрал обходной путь к лаборатории, используя менее используемые коридоры. Его разум работал с лихорадочной скоростью, анализируя ситуацию. Если «Афина» заметила потенциальную угрозу в секторе B-7, это могло означать, что Рейес установил там наблюдение или даже подготовил какую-то ловушку.

Напряжение на корабле нарастало. То, что начиналось как научная экспедиция, всё больше превращалось в опасную игру шпионов и контршпионов. И ставки были высоки – не только технологии Авалона, но и потенциально судьба человечества.

Лаборатория астробиологии была пуста, когда Кай прибыл туда. Он отправил Амине сообщение через защищённый канал связи, который настроил специально для их коммуникаций. Через несколько минут она пришла, выглядя встревоженной.

– Что случилось? – спросила она без предисловий, активируя защитное поле конфиденциальности.

– Две вещи, – Кай говорил быстро и тихо. – Первое: квантовые аномалии вокруг корабля усилились. «Афина» считает, что это форма коммуникации или наблюдения. И есть корреляция с активностью квантового коммуникатора Рейеса.

– Квантовый коммуникатор? – Амина нахмурилась. – Это объясняет, как он поддерживает связь с Землёй в искривлённом пространстве.

– Именно. Но важнее то, что его передачи, похоже, привлекают внимание… чего-то. Возможно, тех самых квантово-чувствительных систем, о которых ты говорила.

Амина напряглась.

– Если планетарная нейросеть Авалона действительно основана на квантовой запутанности, она могла бы теоретически регистрировать квантовые возмущения на огромных расстояниях. Особенно в искривлённом пространстве, где квантовые эффекты усиливаются.

– Моя мысль точно такая же, – кивнул Кай. – Но есть и вторая проблема: Рейес пытается получить доступ к системам «Афины». Агрессивно и профессионально.

– Зачем? – Амина выглядела встревоженной. – Что он надеется найти?

– Возможно, он подозревает, что я скрываю информацию. Или хочет получить контроль над корабельными системами, – Кай помедлил. – Или… он мог заметить нестандартное поведение «Афины» и заподозрить её истинную природу.

– Это было бы опасно, – мрачно сказала Амина. – После Кризиса 2180-х обнаружение самосознающего ИИ привело бы к немедленной изоляции и деактивации. Даже если это поставит под угрозу миссию.

– Именно, – кивнул Кай. – Поэтому я усилил защиту и создал ложные следы. Но нам нужно быть ещё осторожнее. «Афина» заметила что-то подозрительное в секторе B-7. Возможно, ловушку или наблюдение.

– Ситуация обостряется, – Амина потёрла висок. – И мы всё ещё в трёх месяцах пути от Авалона.

Они обсудили план действий: продолжать исследования, но быть максимально осторожными в коммуникациях и перемещениях по кораблю. Кай должен был сосредоточиться на защите «Афины» и анализе квантовых аномалий, а Амина – на дальнейшем изучении наноструктур из атмосферы Авалона, которые могли бы объяснить природу сигналов.

– Мы должны обсудить это с капитаном? – спросил Кай, когда они завершили планирование.

Амина задумалась.

– Пока нет. У нас недостаточно конкретных доказательств против Рейеса, только подозрения. И мы не знаем, насколько Васкес будет открыт к информации о самосознающем ИИ или квантовой сети Архитекторов.

– Согласен, – кивнул Кай. – Продолжаем действовать автономно и осторожно.

Когда он уже собирался уходить, Амина остановила его, положив руку на плечо.

– Кай, – в её голосе звучала непривычная мягкость, – то, что было вчера… между нами. Это не было ошибкой. По крайней мере, для меня.

Он посмотрел в её глаза и увидел там отражение собственных чувств – смесь неуверенности, надежды и глубокой привязанности, которая пугала и одновременно притягивала.

– Для меня тоже, – тихо ответил он.

Её ответная улыбка была короткой, но искренней. Затем профессионализм вернулся, и она отступила.

– Будь осторожен. И держи меня в курсе любых изменений в квантовых аномалиях.

Кай кивнул и покинул лабораторию, выбрав обходной путь обратно в технический отсек. По пути он размышлял о странной иронии ситуации: в мире, полном опасностей и тайн, он нашёл нечто, что долго считал недоступным для себя – глубокую человеческую связь, основанную на взаимном понимании и доверии.

Вернувшись в технический отсек, Кай обнаружил новые данные о квантовых аномалиях – их интенсивность продолжала расти. Если тенденция сохранится, вскоре сигналы станут заметны даже для стандартных корабельных датчиков, а не только для чувствительных систем «Афины».

Что это значило? Приближались ли они к источнику сигналов? Или источник приближался к ним? И что произойдёт, когда они достигнут Авалона – планеты, пронизанной квантовой сетью Архитекторов?

Ответы на эти вопросы ждали их в будущем. А пока Кай мог только продолжать свою работу, защищать «Афину» и готовиться к неизвестности, которая ждала их впереди.

Глава 8: Красный карлик

Капитан Лоренцо Васкес проснулся от боли. Она пульсировала в левой руке, поднимаясь от кончиков пальцев к плечу – не острая, но глубокая, словно кости медленно превращались в стекло, готовое разбиться от малейшего движения. Он знал, что это значит. Болезнь Такаши прогрессировала быстрее, чем предсказывали врачи на Земле.

Васкес сел на узкой кровати своей каюты, потирая руку здоровой ладонью. Цифры на голографических часах показывали 0432 по корабельному времени. Слишком рано даже для него, привыкшего вставать с первыми лучами солнца – иронично для человека, проведшего большую часть жизни в космосе, где нет ни рассветов, ни закатов.

– Афина, – обратился он к корабельному ИИ, – статус систем?

– Все системы функционируют в пределах нормы, капитан, – отозвался мягкий женский голос. – Пузырь искривления стабилен. Расчётное время прибытия к Проксиме Центавра – ровно три месяца.

– Местоположение ключевого персонала?

– Доктор Хан в своей каюте, состояние сна. Мистер Левин в техническом отсеке, работает с центральными процессорами. Мистер Волков в своей каюте, бодрствует. Мистер Рейес совершает обход по сектору безопасности.

Васкес нахмурился. Рейес снова патрулировал корабль в нестандартное