ЭХО 13 Род, Которого нет. Том 2 - Арий Родович

то на меня, то в окно, то снова на меня. И так – часами. Постоянно светился своим Эхо: даже в темноте оно ощущалось, словно лёгкое давление, от которого невозможно спрятаться. Теперь я знаю, что такое жить под чужим взглядом.

А когда он всё-таки уходил поспать, выяснилось, что даже одиннадцатому рангу нужно отдыхать хотя бы раз в трое суток. Ну как «поспать» – лечь на час и встать, будто ничего не было. Но именно в эти часы вокруг меня начиналась настоящая осада: ходила толпа дружинников, иногда штук десять. Они вставали так, чтобы с любой стороны пуля сначала попала в них, а только потом во мне появилось новое технологичное отверстие.

Я пытался возражать. Не хотел, чтобы мои люди превращались в живые щиты. Но они не слушали. «Увольняйте, господин, – говорили они, – но мы всё равно будем стоять. Хоть безработные, хоть нет, но мы вас прикроем». И тут уж я смирился.

С тех пор прошло время, и всё немного поуспокоилось. Нет, охрана никуда не делась, но накал первых ночей спал. Теперь можно хотя бы посидеть на кухне в тишине, с кофе, и спокойно думать о том, что ждёт впереди.

Но главная странность – это охоты и поездки к заводу.

Ни одного монстра. Ни одного эха. Даже следов поблизости почти нет. Словно они вымерли. Или – что хуже – их кто-то планомерно вырезает до нас.

И дело не в том, что мы горели желанием потренироваться на живых тварях. Проблема совсем в другом. Я только недавно понял: наш род очень неплохо зарабатывал именно на убийстве этих самых монстров и продаже их частей. Когти, клыки, железы, ядра Эхо – всё это уходило по контрактам. Доход был стабильный, привычный. И именно на нём держалась значительная часть бюджета.

Теперь же тишина бьёт не только по нервам, но и по кошельку.

Да, «по меркам Романовых» доходы от охоты были неплохие. Стабильные. Для бедного рода вроде нашего – ощутимая подпорка. Но если сравнивать с нормальными аристократами, мы всё равно оставались нищими. По-настоящему деньги должны были идти с завода.

А вот с заводом – тупик. По документам к нему не подкопаешься: выплаты всегда шли вовремя, ровно в том размере, что прописан в контрактах. Даже когда я запросил бухгалтерию – мне её прислали. Белая, чистая, без дырок. В «чёрную» бухгалтерию я, разумеется, не залезу. Она наверняка на столько «чёрная», которую и с фонарём не найдёшь.

Юридически – сделать ничего не могу. Напасть силой – тоже. Охрану они подняли в разы, явно что-то серьёзное намечалось по заказам, и они не могли позволить себе потерять завод.

В итоге выходило странное уравнение: монстры приносили хоть какие-то живые деньги, а завод – копейки. Но именно завод был ключом. Если вернуть его себе, то появится шанс на настоящие доходы.

Так что решение нужно искать где-то ещё. Обходными путями.

С Сергеем вопрос решился просто. Яков всё подготовил перед своим уходом: мне оставалось только зайти в паспортный стол и забрать документы. Теперь он – Филипп Кондратьевич. Странно звучит, конечно, но хотя бы мне не придётся каждый раз ломать язык на «имя-отчество».

И даже больше скажу – его отец, Кондратий, до сих пор жив. Живёт себе спокойно. Денег ему выдали столько, сколько нужно. А может, Яков ещё и с памятью поработал. Потому что Кондратий отлично «помнит» сына Филиппа. Либо взятка была щедрая, либо вмешательство сильное. В любом случае, церковь теперь не подкопается и не сведёт следы к Сергею. Ну к Филипу.

Жёны мои тем временем куда-то исчезли с радаров. Милена перестала тренироваться. Ольга постоянно пропадает – то в библиотеке, то в кабинете. В кабинет меня, кстати, и не пускают: «готовятся к свадьбе». Со мной разговаривать некогда – все заняты.

А свадьба… Яков уже успел всё распланировать. И влетело это «счастье» мне, ни много ни мало, в десять тысяч рублей. Когда я увидел список приглашённых, я мягко сказать был в шоке. Там столько аристократов, что я в жизни столько книг не прочитал. Шучу, конечно, прочитал, но список реально огромный.

И самое главное – всё это будет здесь, на нашей территории, в нашем саду. Каттеринг, цветы, платья, музыка – весь этот праздник Яков умудрился организовать заранее. Теперь Милена с Ольгой только и делают, что выбирают оттенки, ткани и сервировку.

Портной, кстати, во второй свой визит снимал мерки уже под мой свадебный костюм.

Мне его выбрали. И я в очередной раз понимаю: даже перед своим уходом Яков успел сделать столько всего, что сейчас я бы, наверное, зашивался, если бы не его подготовка. Все документы были собраны, подписи проставлены, нужные бумаги отложены отдельно. Мне оставалось только отвезти их, отдать куда надо… ну и пару раз показать визитку.

Так что, если подводить итог, недели прошли продуктивно, но – бесполезно. На монстрах мы так и не заработали: тишина. В тренировках держусь с дружинниками примерно до седьмого–восьмого ранга. Дальше уже тяжело. Но тело постепенно приходит в норму, начинает синхронизироваться с мозгами.

Иногда со мной занимается сам Максим Романович. Я даже не знаю, сколько силы он включает – ну, может, две десятых. Но точно не больше. Потому что я видел, как он работает по-настоящему, в полную силу. И это совсем другое.

…Надо идти переодеваться.

За этими мыслями я даже не заметил, как допил кофе. Только опустил чашку – и уже стояла вторая. Рядом пустая тарелка, на ней – крошки. Тётя Марина. Она хоть и крупная женщина, но незаметная, когда дело касается подать кофе или подсунуть булочку. Видимо, первую пустую чашку забрать не успела – зато принесла следующую. Я в такие моменты ухожу в себя так глубоко, что перестаю замечать даже очевидное.

Я поднялся из-за стола и направился в свою комнату. В голове крутилась простая мысль: если я доберусь до портала в Красноярске, то дальше всё будет в порядке. В Москве и тем более при Императоре – стрелять в меня никто не рискнёт. Значит, самое сложное – дорога туда и обратно.

Костюм ждал меня на манекене. И я понял, что портной всё-таки превзошёл мои ожидания.

Тёмно-синий камзол, отливающий серебром при свете, словно впитал в себя ночное небо. Воротник высокий, но без излишней пышности, оторочен тонкой полоской белого шёлка. На груди – герб: сова, сидящая на изломанной ветке Эхо. Каждая линия была вышита серебряной нитью, а глаза птицы – маленькие сапфировые камни,