Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

– Вот как! – я был, прямо скажем, удивлен. – Только ради встречи с ними стоит отправиться в те края. Я часто думал об этих людях, которые непонятно откуда взялись, объявились там, где русские ранее никогда не жили, и сразу же вступились за французов и местных туземцев, которых пытались покорить алчные и наглые британцы. Иван Иванович, а может быть, стоит послать во Францию кого-нибудь из военных? Ведь, как я слышал, умение вести бой новым, необычным способом помогло этим русским и союзным им французам разбить хорошо обученные полки англичан. Думаю, что и нашим военным есть чему у них поучиться.

– Я тоже думал об этом, – задумчиво произнес Шувалов. – Но у меня нет на примете никого, кого можно было отправить с посольством Михаила Илларионовича Воронцова. Люди в высоких чинах очень плохо воспринимают все новое. Они считают, что им нечему учиться.

– А что, если… – сказал я, вспомнив вдруг о поручике Ингерманландского полка Суворове, с которым я случайно встретился в особняке Иван Ивановича. Он почему-то сразу же пришелся мне по душе. Может быть, потому что он, как и я, был пиитом? Только неплохо было бы сначала переговорить с ним и узнать, желает ли он отправиться во Францию, чтобы встретиться там с русскими, живущими и сражающимися в Новой Франции. Поэтому я не стал пока ничего говорить почтенному Ивану Ивановичу, лишь намекнув ему, что у меня есть на примете человек, который мог бы с пользой для нашей армии обсудить новые приемы боя с теми, кто так лихо разгромил британцев.

Шувалов пообещал мне, что прислушается к моей рекомендации и своевременно ознакомит с предложенной мной кандидатурой государыню.

– Думаю, что каждый русский офицер посчитает за честь выполнить поручение императрицы. Так что, прошу вас, Михаил Васильевич, поспешайте и готовьтесь к вояжу во Францию. Я переговорю с Михаилом Илларионовичем Воронцовым, и надеюсь, что в самое ближайшее время вы с ним встретитесь, чтобы обсудить все вопросы…

21 апреля 1756 года. Российская империя. Санкт-Петербург. Каменный остров. Дворец канцлера Российской империи Бестужева. Секретарь английского посла в России Станислав Август Понятовский

Вечером, выполняя приказ своего патрона, сэра Чарльза, я приехал во дворец русского канцлера Бестужева, чтобы передать этому ненасытному пияку[32] штоф с гданьской «Золотой водой». И заодно выполнить одно деликатное поручение.

Сэр Чарльз поручил разузнать про состав русской делегации и маршрут, по которому она будет двигаться в Париж. Кроме того, мой патрон поручил мне уломать Бестужева и добиться у него разрешения включить в число тех, кто отправится в столицу Франции, одного моего знакомого. Как я понял, у сэра Чарльза уже были люди в этой делегации. Но лучше будет, если шпионов – назовем вещи своими именами – будет как минимум двое. Нужно, чтобы вице-канцлер Воронцов и его люди не смогли добраться до Парижа и встретиться с новым французским королем.

Дело в том, что сближение России и Франции было бы опасно не только для Англии, страны, послом которой был сэр Чарльз. Опасно это было для меня, точнее, для нас – патриотов Речи Посполитой, представителей партии, противостоящей ныне правящему польскому королю Августу III. Точнее, курфюрсту Саксонии, которому Польша была нужна лишь как бездонный кошелек, откуда можно черпать деньги для своих нужд. Наша партия, получившая среди патриотов Речи Посполитой название «Фамилия», боролась с поляками, которые поддерживали саксонского выродка и получали деньги из Франции. Они выступали за сохранение старых порядков, когда любой захудалый шляхтич мог сорвать решение, принятое Сеймом, выкрикнув «Не дозволям!». Из-за них наша Великая Польша докатилась до того, что на престол Пястов лезли те, кого иностранные державы решили сделать польскими королями.

Я посоветовался с главой нашей партии, своим дядей по матери, великим канцлером Литовским Михаилом Фредериком Чарторыйским. И он решил, что жизненно необходимо разрушить намечающийся союз между Россией и Францией. Но еще он мне написал, что не знает, как это сделать, и умывает руки. Пусть, мол, все идет, как идет.

Канцлер Бестужев был трезв и хмур. Сегодня поздним вечером его ждала аудиенция у российской императрицы Елизаветы. Он принял от меня штоф с «Золотой водой», вздохнул и убрал его в свой поставец, где хранились рюмки, серебряные стаканы и все необходимое для выпивки.

Потом Бестужев повернулся ко мне, внимательно посмотрел мне в лицо и, не говоря лишних слов, протянул листок бумаги.

– Запомните, что здесь написано, – сказал он. – Я при вас сожгу эту записку, и вы в точности передадите написанное в ней уважаемому сэру Чарльзу.

Я внимательно перечитал записку. В ней было написано: «Либава – Штеттин – Копенгаген – Дюнкерк».

– Понятно, – пробормотал я. – Посольство отправится во Францию морем.

– Именно так, мой друг, именно так, – кивнул Бестужев. – В их распоряжении будет 54-пушечный военный корабль «Шлиссельбург». Капитан его, Матвей Жидовинов – опытный моряк.

– Но когда именно это произойдет?

– Да, и еще. Посольство отправится из Петербурга в Либаву в ближайшие дни. О точной дате, равно как и предполагаемой дате отплытия, я сообщу вам чуть позже. То же и про состав делегации – пока что мне известно лишь то, что, как я и предполагал, ее главой будет граф Воронцов.

Потом, когда я сжег записку на огне свечи, канцлер собрал на серебряное блюдо пепел и вытряхнул его в камин.

– Я вас больше не задерживаю, молодой человек, – сказал он. – И не забудьте передать поклон великой княгине Екатерине Алексеевне, ведь вы ее сегодня вечером увидите, – при этих словах лицо его расплылось в похотливой гримасе.

– Граф, – я с трудом сдержался, чтобы не надерзить русскому канцлеру, – великая княгиня ценит ваш ум и честность. Я обязательно передам от вас поклон. Только есть у меня одна просьба… – тут я внимательно посмотрел на канцлера, который все никак не мог оторваться от созерцания привезенного мною штофа.

– Говорите, мой друг, я вас внимательно слушаю. Постараюсь вам помочь, хотя не все в этой стране мне подвластно.

– Это касается посольства, которое должно вот-вот отправиться во Францию. К нему хотел бы присоединиться мой друг – Зигмунд Запольский. Поверьте, этот юноша из хороший семьи. Он достаточно богат и умен. Зигмунд хочет познакомиться с сильными мира сего, которые соберутся на коронацию в Реймсе и на празднествах в ее честь в Париже. Думаю, что он на всю жизнь будет благодарен вам. Кстати, именно он и преподнес вам в качестве подарка эту прекрасную «Золотую воду».

Последний аргумент, видимо, окончательно убедил русского канцлера.

– Хорошо, – сказал