Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

– Род Запольских имеет литовское происхождение и принадлежит к гербу «Побог» – в поле лазоревом серебряная подкова шипами вниз. Среди предков Зигмунда был великий коронный гетман Станислав Конецпольский.

– Ну, если так… – кивнул канцлер. – Думаю, что я смогу выполнить просьбу вашего друга. Тем более что в таком случае информацию о составе делегации и точных датах ее отбытия – и отплытия – вы сможете получить от этого вашего Зигмунда.

– Именно так, граф.

– Хорошо. Ждите от меня посыльного, который передаст вам окончательное решение. Все, ступайте…

Бестужев еще раз вздохнул, бросил тоскливый взгляд на штоф и кликнул слугу, который должен был проводить меня до кареты.

Глава 8. Интриги и измены…

21 апреля 1756 года. Дрезден, курфюршество Саксония. Генерал-майор Кристоф Герман Манштейн

Уже вторую неделю я безвылазно торчу в Дрездене. Нельзя сказать, что это европейское захолустье. Отец нынешнего курфюрста, да и он сам, не жалели денег на украшение столицы Саксонии и строительство в ней помпезных сооружений, вроде дворца Цвингер или Японского дворца. Только, с моей точки зрения, курфюрст Фридрих Август, который одновременно был польским королем Августом III, выбрасывал деньги на ветер. Лучше бы он потратил их на армию. Ведь в будущей войне саксонцам придется скрестить шпаги с воинами короля Фридриха. То, что в вооруженном противостоянии победит Пруссия – в этом у меня не было никаких сомнений. Ну что такое семнадцать тысяч человек? А именно столько солдат было в саксонской армии. Прусские гренадеры сметут их в первом же сражении.

Канцлер Генрих фон Брюль был не менее расточителен, чем его повелитель. Пользуясь тем, что курфюрст полностью ему доверял, он беззастенчиво запускал руку в государственную казну, тратя огромные средства на содержание двух сотен слуг, на свою стражу, на роскошные пиры и наряды. Алчность его не знала границ – он, помимо немалого жалованья, добился того, чтобы курфюрст позволил ему занять еще с десяток высокооплачиваемых должностей. Словом, это был человек без стыда и совести. Но мне было совершенно наплевать на его пороки. Мне важно было раздобыть один документ, который мог бы помочь нам свалить русского канцлера Бестужева и тем самым обеспечить как минимум нейтралитет России в будущей войне.

Пришлось потратить немало золотых и серебряных талеров с профилем польского короля Августа III, чтобы разузнать, что письмо русского канцлера хранится во дворце Брюля, и не где-нибудь, а в его спальне. Это серьезно осложнило дело, но, помня, что наш король очень хотел добыть сей документ, я приложил все усилия, не жалея денег, чтобы найти золотой ключик к сундучку, в котором он хранился.

Как говорил кто-то из древних, осел, нагруженный золотом, откроет ворота любой крепости[33]. Мне удалось через своих людей подкупить одного из слуг канцлера. Деньги (причем немалые), которые ему пришлось заплатить, он отработал честно. В моих руках оказался документ, который мог стать смертным приговором для Бестужева. В нем русский канцлер советует своему саксонскому коллеге отравить русского посла в Саксонии. Причина столь необычного предложения – несогласие посла России с политической линией Бестужева. А если учесть, что в то время русским послом в Саксонии был старший брат канцлера – Михаил Бестужев… Словом, история Каина и Авеля повторялась снова и снова.

До меня доходили слухи о том, что два родных брата люто ненавидят друг друга. Причина – Алексей Бестужев принял активное участие в разоблачении заговора Лопухиных. В числе участников этого заговора оказалась и супруга Михаила Бестужева Анна Гавриловна, урожденная Ягужинская.

С моей точки зрения, сей заговор не стоил и выеденного яйца – обычная бабская салонная болтовня. Но императрица Елизавета Петровна, сама пришедшая к власти в результате дворцового переворота, весьма болезненно воспринимала любые намеки на заговоры, тем более если в них фигурировало имя императора-младенца Иоанна Антоновича. Поэтому она и приговорила Анну Бестужеву к смерти, заменив ей потом казнь на ссылку в Сибирь. Правда, перед этим у здания Двенадцати коллегий ее прилюдно били кнутом и урезали язык.

Письмо канцлера Бестужева я со всем тщанием упаковал и приготовился тайно переправить в Берлин. Хватиться его должны были нескоро. А я стал ожидать известия от моего человека из Ганновера. Именно там, по слухам, хранился черновик письма Бестужева, написанный им еще тогда, когда тот был камер-юнкером курфюрста Ганновера Георга Людвига, вскоре ставшего английским королем Георгом I.

В 1717 году, узнав о бегстве царевича Алексея Петровича в Австрию, он поспешил написать ему письмо с уверением в преданности и готовности служить «будущему царю и государю». При этом Бестужев самый переход свой на службу английскому королю объяснил желанием удалиться из России, так как обстоятельства не дозволяли ему служить (как он хотел бы) царевичу Алексею, который должен был как можно быстрее сменить на престоле своего отца. К счастью для Бестужева, царевич во время следствия его не выдал, а само письмо уничтожил. Только вот, как удалось узнать моим агентам, черновик письма сохранился и лежал в секретной папке архива курфюрстов Ганновера, то бишь английских королей.

Я прикинул – имея на руках столь убийственные доказательства измен канцлера Бестужева, я не дам ему выкрутиться и остаться на своем посту. Что с ним станет потом, меня интересовало мало. Сошлют его в Сибирь или до конца жизни будут содержать в одной из русских тюрем – пусть это решает императрица Елизавета. Главное, что политикой России будет управлять человек, который убедит императрицы Елизавету Петровну сохранить нейтралитет России в будущей войне. А именно это и необходимо было королю Фридриху.

С помощью почтового голубя я отправил весточку о своих успехах в Дрездене в Берлин, а сам стал готовиться к отъезду. Я выполнил то, что обещал королю, и смел надеяться, что тот оценит мои старания и не обойдет меня наградами и повышением в чине. Наш Фриц ценил исполнительных и верных слуг.

23 апреля 1756 года. Российская империя. Санкт-Петербург. Слобода лейб-гвардии Преображенского полка. Полковой лекарь Тимофей Петров, он же соглядатай Канцелярии тайных розыскных дел

Сегодня утром в слободу примчался посыльный от графа Александра Ивановича Шувалова. Мне было предписано явиться «в известное место» для того, чтобы получить новое задание. Ведь, хотя я и числился лекарем лейб-гвардии Преображенского полка, мне приходилось гораздо чаще заниматься делами, не связанными со служением греческому богу Асклепию.

Так уж случилось, что меня, мальчишку из забытого богом села Кончанское, что находится неподалеку от Боровичей, забрали в стольный