Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

Сами же гости произвели на меня хорошее впечатление. Конечно, они не обладали всеми теми куртуазными манерами, которые отличают воспитанного дворянина от человека из простонародья. Это, понятно, не касалось нашего чудо-врача мсье Робинсона и его супруги. Но глава русской делегации, мсье Новиков, с его ладонями, покрытыми мозолями, в то же время обладал тем внутренним благородством, которое не часто встретишь у дворянина из высшего света.

Как ни странно, мсье Новиков быстро нашел общий язык с его величеством, и они часто беседовали друг с другом наедине. Конечно, русский посол не лез обниматься к Людовику XIV, как это делал славный корсар Жан Бар, и не предлагал ему «жахнуть по стаканчику рома»[36]. Как я поняла из отрывков фраз, которые мне удалось услышать, речь шла о положении дел в Акадии и о намерениях русских, которые там остались, собрать силы и изгнать с захваченных земель французской короны наглых захватчиков.

Короля прежде всего интересовало положение дел в России и личность русской императрицы Елизаветы. К сожалению, мсье Новиков очень давно покинул свою родину и мог лишь с чужих слов рассказать о той политике и политиках, которые сейчас определяют внешнеполитический курс государства.

Что же касается русской императрицы, то мсье Новиков, как оказалось, был знаком с ней еще с тех времен, когда она была просто дочерью русского царя Петра. Я догадалась, что мсье Новикова и императрицу Елизавету связывает какая-то общая тайна. Но какая именно, можно было лишь догадываться.

Я же была в трауре в связи с трагической гибелью моего возлюбленного Луи, который для меня был не только королем, но и самым близким на свете человеком. Наверное, в этом мире не было больше никого, кто бы лучше меня знал его, все его достоинства и слабости. Бедный Луи, как рано он ушел из жизни!

Наверное, скорбь по нему заставляла меня сдерживать себя и не проявлять моих чувств, когда я оказывалась рядом с лейтенантом Фрейзером. Если бы не это, то я наверняка бы сдалась и призналась Аластеру в том, что он мне с каждым днем все больше и больше нравится. Да, как все сложно порой бывает в этом мире! Люди, которые уже покинули этот мир, продолжают оставаться с нами и не позволяют совершать, казалось бы, самые обычные человеческие поступки!

Тем временем мой скромный замок стал на время столицей Франции. Количество приезжающих сюда людей увеличилось в десятки раз. С разрешения короля, я вынуждена была отказывать многим в гостеприимстве. Ведь в Креси-Куве было всего два десятка человек прислуги, да и места было маловато. А кто только не побывал в моем замке! Да и люди, которые в нем проживали постоянно, тоже были далеко не простые.

Так, например, здесь жил священник, который получал от меня щедрый пансион и заботился о наших грешных душах. Кроме того, я продала часть своих драгоценностей и открыла больницу для местного населения. Правда, медики, которые оказывали помощь жителям прилегающих к замку деревень, ни в какое сравнение не шли с мсье Робинсоном. Он, кстати, нередко посещал больницу и обучал ее врачей разным премудростям – то, чего ни разу не сделал мсье де Ранкур, несмотря на мои просьбы.

Тем временем шло следствие по делу тех, кто организовал нападение на кортеж короля. Все бумаги доставляли лично в руки Людовику, который тщательно оберегал их от посторонних. Как я поняла, он был сильно огорчен тем, что среди тех, кто покушался на его жизнь, оказались близкие ему люди. Но, по его мнению, во имя справедливости и спокойствия в государстве все виновные должны были строго наказаны. Об этом король сказал мсье Новикову во время одной из их бесед.

По моей просьбе, охрану замка взял на себя старший лейтенант Фрейзер. Он умно и тщательно расставил посты вокруг Креси-Куве, а в самом замке его люди наблюдали за тем, что в нем происходит. Никто из посторонних не мог попасть внутрь незаметно для стражей замка. А все пытавшиеся это сделать были схвачены и подвергнуты самому строгому допросу. Правда, в основном это были просители, возжелавшие встретиться с королем и попросить его помочь решить какие-то свои личные дела. Злоумышленники же обнаружены не были.

Наконец, мсье Робинсон сказал, что его величество практически здоров и может – конечно, с соблюдением всех мер предосторожности – отправиться в карете в Версаль, откуда он в ближайшее время собирался перебраться в Париж. Дело было не только в том, что там скопилось немало дел, которые монарх не мог решить в Креси-Куве. Ведь надо было готовиться к коронации, тем более что к этому времени в столицу Франции стали съезжаться делегации стран, чьи представители посчитали нужным присутствовать при официальном возведении на трон короля и засвидетельствовать ему свое уважение и почтение от имени других европейских монархов. Конечно, коронация будет еще нескоро – лишь первого июля – и пройдет она в Реймсе, а не в Париже, но многие хотели загодя встретиться с его величеством.

Отъезд был назначен на завтра, и все стали тщательно готовиться к путешествию. Сопровождать короля, по его просьбе, должны были русские, дабы обеспечить его величеству дополнительную охрану. У меня же оставались дела в Креси-Куве, и я решила отправиться в Париж чуть позже.

Глава 9. Ноев ковчег

23 апреля 1755 года. Российская империя. Санкт-Петербург. Васильевский остров. Профессор химии Санкт-Петербургской Академии наук Михаил Ломоносов

После разговора с Иваном Ивановичем Шуваловым я, не откладывая дело в долгий ящик, сразу же стал разыскивать поручика Суворова. Слуге, посланному мною в Семеновскую слободу, командир полка генерал-майор Никита Федорович Соковнин, у которого Суворов служил еще сержантом-ординарцем, передал записку, в которой сообщил мне, что господин поручик Ингерманландского пехотного полка Александр Суворов живет в слободе своего полка на острове Голодай[37], то есть буквально в двух шагах от моего дома. Слуга отнес в слободу послание, в котором я приглашал поручика посетить меня в любое удобное для него время.

Суворов явился ко мне на следующее утро. Как оказалось, он находился в годичном отпуске и большую часть времени проводил в поместье своего отца, генерал-майора Василия Суворова, члена Военной коллегии, занимавшегося интендантскими делами. По ходатайству генерала Суворова его сын должен был перейти на службу по линии интендантства, что, судя по тому, как об