Хозяин антимагии #6 - Миф Базаров

ответ лишь ухмыльнулся. Затем прижался к её машине сзади, делая вид, что пытаюсь атаковать, найти слабое место, обойти. Она визжала от восторга, закрывая мне дорогу и ловко работая рулём и газом.

Тася финишировала первой.

Резко затормозив, она выпрыгнула из машины, лицо было красным от восторга.

— Выиграла! Братец, я выиграла! — победно кричала девушка, размахивая руками и прыгая словно кузнечик.

Я подошёл к сестре, и мы, смеясь, обнялись.

В этот миг не было ни монстров, ни интриг, ни предстоящей операции «Гиена». Были только мы, радость скорости и радость быть рядом с семьёй.

— Ты была великолепна, — сказал я, сжимая её плечи. — Настоящий гонщик.

— Это лучший подарок, — прошептала она, а в глазах блестели слёзы счастья. — Спасибо, Кирилл.

Я смотрел на сияющее лицо младшей сестры и понимал, что, как только добьюсь успеха в «охоте», и если к тому моменту Амат не вернётся с чудодейственным кристаллом, сам отправлюсь на поиски. В любой сектор. В любую часть вселенной. Я найду способ дать Тасе шанс.

Мы медленно подъезжали к особняку, всё ещё переполненные эмоциями. У ворот заметил ожидающую фигуру. Высокий представительный мужчина в дорогом тёмно-синем костюме, с большим блокнотом в руках. Владимир Гиляровский.

Я предложил журналисту пройти в кабинет. Он устроился в кресле, раскрыл блокнот и вытащил из его пружины остро отточенный карандаш.

— Граф, благодарю вас за эту возможность, — начал журналист без лишних церемоний. — Вся колония только и говорит о подвиге наших войск в «Яковлевке» и о предательстве генерала Воробьёва. Не могли бы вы осветить вашу роль в этих событиях? Даю слово, что всё сказанное будет опубликовано честно. У меня нет интереса скрывать правду. Вы же меня знаете.

— Знаю, поэтому и даю только вам развёрнутое интервью. Насколько мне помнится, это уже четвёртое.

— Пятое, — поправил Гиляровский, — в Балтийске вы дали интервью дважды.

Два часа я потратил на рассказ, восхваляя храбрость и самоотверженность защитников «Яковлевки», а потом ещё примерно столько же на ответы на уточняющие вопросы.

Журналист был явно доволен: этого материала хватит не на один сенсационный выпуск газеты.

— Ещё, Кирилл Павлович, вы обещали дать мне для ближайшего выпуска список участников «Величайшей охоты».

— Более того, Владимир Алексеевич, я предоставлю его вам эксклюзивно.

— А как же другие издания? — удивился журналист.

— Другие издания получат список только завтра.

Я протянул список. Гиляровский жадно схватил бумагу. Его глаза бегали по строчкам, вычитывая громкие имена, мужчина одобрительно крякал. Но вот его взгляд достиг конца списка, и Владимир замер. Глаза его расширились, брови поползли вверх.

— Граф, это… — он запнулся, тыча пальцем в последнюю строчку. — Князь Горчаков? Не может быть! Это, наверное, ошибка?

— Никаких ошибок в списке нет. До этого вы публиковали пятьдесят человек, в этом списке ещё пятьдесят. Это элита империи, которая всегда готова откликнуться на призыв властей помочь.

Журналист кивал, но не убирал пальца с последней фамилии в списке.

— Но у него же… у него же свадьба с Соней Романовой ровно через три недели! Как раз в день старта «Величайшей охоты»!

Я медленно откинулся в кресле, сложив руки на груди.

— Не вижу противоречия, Владимир Алексеевич. Каждый мужчина сам расставляет приоритеты. Либо честь участвовать в величайшем событии империи, спасающем её от гибели, либо свадьба. Пусть выбирает.

Гиляровский пристально, с прищуром посмотрел на меня, его взгляд стал пронзительным. Мужчина отложил блокнот.

— Так значит, граф… — он произнёс слова тихо, растягивая их. — Всё-таки правда? Слухи… о вашем романе с Соней. А это личная месть?

Внутри у меня всё оборвалось.

Чёрт. Он пронюхал. Или догадался. Журналист слишком умён.

Мои пальцы не дрогнули. Лицо осталось невозмутимым. Только, возможно, в глубине глаз мелькнула на миг нервозность. Я встретил его взгляд.

— Владимир Алексеевич, — сказал я с лёгкой усталой улыбкой, — я делаю выбор, исходя из интересов империи. Князь Горчаков — могущественный маг, патриарх сильного рода. Его сила нужна нам в воздушном секторе. Всё остальное — досужие домыслы.

Но мы оба понимали: это была ложь. Элегантная и красивая, но ложь. Горчаков не откажется от такого вызова. Его род будет опозорен навеки, если князь предпочтёт свадьбу битве за империю. Журналист понимал это, и я понимал.

Я только что вступил в игру, которая намного опаснее сражений с монстрами. Интриги «большой земли». И поставил на кон не только свою репутацию, но и свою жизнь. Соня… прости. Или нет. Ведь это и есть твоё спасение.

Журналист медленно кивнул, поднимаясь. В его глазах читалось уважение, смешанное с долей страха. Он взял список.

— Список будет опубликован, граф. Остальное останется между нами, — сказал Владимир, всё так же щурясь.

Он вышел, оставив меня одного.

Осталось двадцать дней до часа «Х».

Буду надеяться, что князь Горчаков клюнет, и я спасу Соню от нежеланного брака.

Глава 14

Спустя две недели мой поезд остановился у платформы «Сегежи» в третьем кольце миров, в воздушном секторе.

Железнодорожная станция находилась на одном из самых больших плавающих островов. Здесь, вместо привычного неба, над головой простирался бесконечный океан лазури, усеянный такими же парящими клочками земли, соединёнными между собой висячими мостами из канатов и полированных досок. Эти мосты плавно раскачивались не от ветра, а от постоянного движения островов. Они то плавно поднимались, то опускались и немного ходили из стороны в сторону, словно гигантские поплавки на невидимых волнах.

Железнодорожная станция была объединена с воздушным портом. В двадцати метрах от меня с бетонных платформ, заменявших здесь перроны, стартовали и приземлялись десятки кустарных летательных аппаратов: пёстрые потрёпанные воздушные шары, управляемые одинокими магами воздуха, лёгкие планеры с ненадёжно выглядящими крыльями и даже несколько более солидных, хоть и уступающих нашим, дирижаблей. Воздух гудел от голосов, шипения выпускаемого пара, жужжания лебёдок и гула примитивных моторов со встроенными пластинами стихий.

Едва я сошёл на платформу, как меня почти снёс с ног ликующий Фердинанд фон Цеппелин.

— Кирилл! Наконец-то! — сиял воздухоплаватель широкой улыбкой.

Он схватил мою руку и принялся трясти её с такой силой, словно пытался запустить динамо-машину. Пышные усы Фердинанда задорно подрагивали.

— Мы уж боялись, что вы сможете вырваться только перед самым стартом.

— Привет, Фердинанд! Как тут у вас дела?

— Всё хорошо, готовимся!

Чуть поодаль стояла Мирослава Оболенская. Она сдержанно улыбнулась мне.

— Кирилл Павлович, — мягко сказала девушка, делая небольшой шаг вперёд. — Мы очень волновались из-за того, что произошло в «Яковлевке»… — она не договорила, лишь качнув головой, но я прекрасно понял намёк.

Фердинанд и Мирослава с самого начала знали о масштабах катастрофы, которая готовится тварями