Обратный отсчет - Токацин

— Я это должен вести… вот туда?

— Вылезай, — махнул ему Маккензи. — Забирайтесь, парни. Как осмотритесь там, сигнальте — буду ждать. Ваше дело — довести станцию до ума. Три месяца у вас есть, но дальше — очень желателен запуск.

Гедимин вздрогнул.

— Запуск? У тебя твэлы-то готовы? А…

Его с двух сторон ткнули под рёбра. Маккензи ухмыльнулся.

— Готовь станцию, Джед. Как станет ясно, что хаос отступил — начнём переброску накопителей. А там и до твэлов дело дойдёт.

— Главное — убрать их из города, — слышал Гедимин, уже забравшись в шлюзовую камеру. Гварза, как и Айзек, сел в кабину; Маккензи ещё держался рядом с ней, давая последние указания, но уже понемногу пятился от бронехода. Люк закрылся. Вепуат сполз с лавки и растянулся на полу.

— Ты лучше свернись в клубок, — вполголоса посоветовал Гедимин; его внутренности уже сводило судорогой от каждого шевеления палубы. — Всё равно скрутит.

— Ничего, выживем, — отозвался Вепуат; голос звучал бодро — до него «эффект перехода» пока не добрался. — Кто как, а я соскучился.

Тряска усилилась. Гедимин стиснул зубы, пережидая очередной спазм. «Вот и Равнина, мать моя пробирка. Давно не виделись…»

3 день Лучей, месяц Камня. Равнина, Дальний Край — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»

Голос Вепуата доносился снаружи, из-за шлюзов, открытых настежь. Слов было не разобрать — мешала грохочущая в ушах кровь. Гедимин, преодолевая мучительные спазмы, открыл глаза и увидел зыбкий белесый свет, а сразу за освещённым пятном — густую, почти твёрдую черноту. Ещё дальше и выше — не смешиваясь с ней — свисали небесные складки, подсвеченные желтизной; где-то она ещё была зеленоватой, но зелень постепенно уходила, сменяясь красным сиянием. «Равнина,» — сармат дёрнул углом рта и зажмурился от накатившей боли.

— Вы точно ничего не можете сделать? — уже более внятно спросил Вепуат; палуба едва заметно дрогнула — кто-то шагнул в отсек. Белый свет коснулся закрытых глаз и качнулся в сторону.

— Дим-мину нужен отдых, — услышал сармат гортанный голос Руниена. — И, если он примет, отвар курруи.

— Не примет, — отозвался Айзек. — Ну что ж, отправляемся. Значит, в ближайшие дни всё будет спокойно?

— Жрецы не видят угроз до первого из дней Металла, — услышал Гедимин сквозь гул закрывающегося шлюза. Кто-то сел рядом и склонился над его шлемом.

— Ты как? Совсем плохо?

— Угхм, — отозвался Гедимин, приоткрыв глаза. Вепуат сочувственно хмыкнул и уселся рядом, обхватив руками колени. Палуба уже колыхалась — бронеход полз вниз по каменистому склону, и каждый толчок отдавался в скрученных судорогами мышцах. Когда «дорога» под гусеницами выровнялась, Вепуат пересел на лавку и начал что-то насвистывать. «А он выдержал,» — шевельнулось в мозгу Гедимина вялое удивление. «Не было приступов. Хорошо. Но — странно.»

…Бронеход ещё полз, когда сармат смог сесть и немного отпить из фляжки — смочить рот и сплюнуть горькую пену.

— Ещё едем? — он машинально посмотрел на часы — и тут же вспомнил, что не засёк время.

— Нашу долину отволокло ближе к центру, — отозвался Вепуат. — Только не спрашивай, как так получилось.

«Мать моя колба!» — Гедимин болезненно поморщился. «Ну, тут всё как обычно. Не успели приехать, как начался бред.»

— Надо будет заново разведать округу, — как ни в чём не бывало продолжал Вепуат. — Искать залежи шихты, ближайший водоём… Всё-таки Экеста нас недолюбливают. Надо было оставить им ворота ветра — пусть бы игрались.

Гедимин прижал ладонь к лицевому щитку. Воспоминания о Равнине успели потускнеть; поднимать их было легко, но неприятно.

Бронеход качнулся, проехал ещё немного, переваливаясь с борта на борт, и замер. Зашипели пневмозатворы.

— Всё, приехали, — сказал хмурый Айзек, заглядывая в шлюзовую камеру. — Наверх — никак, пока дорогу не расчистим. Гедимин, ты на ногах? Отлично. Сейчас…

— Погоди с дорогой, — в пятно жёлтого света шагнул чёрный силуэт. — До рассвета потерпит. Сейчас надо выяснить, что со станцией. Кет, Хепри, на выход!

Шлюз за спиной Гедимина ещё не успел закрыться, когда над машиной поднялся непрозрачный защитный купол. Свет потускнел. В руку сармата кто-то всунул церитовый фонарь со снятым кожухом. Первые жёлтые огни, обогнав его, уже дрожали в трёх метрах выше по тропе. Гедимин включил сигма-сканер и бесшумно ступил на осыпь.

Может, когда-то здесь и был пологий склон — но от него остались только нагромождения обломков, присыпанные гравием. Крупные камни легли друг на друга, как великанские ступени. Чуть выше оголилась отвесная скала. Над ней нависал шестиметровый пласт гравия. Он дрожал и дымился — Вепуат и Гварза прорезали в нём наклонный жёлоб с расплавленными стенками. По ещё горячей, только-только застывшей породе Гедимин вскарабкался на обрыв. Сарматы ушли далеко вперёд и рассыпались по плато — один жёлтый огонь горел на «западе», другой, сдвоенный — на «востоке».

— Гедимин! — Вепуат поднял фонарь выше, освещая накренившиеся стены.

На жёлтом складчатом камне чернели пятна застывшего расплава — здание будто закидало ошмётками полужидкой лавы. Такие же обломки хрустели под ногами. Длинный ангар развернуло вниз ребром; наклонная крыша частично зарылась в гравий. Примерно посередине зияла широкая трещина — здание треснуло надвое. Внутри валялись выбитые крепления шлангов, свисали с потолка надломленные и смятые трубы.

— Ядро Сатурна… — Вепуат заглянул в трещину и подался в сторону. — Пополам порвало! Ты видел?

— Как же тут должно было трясти… — пробормотал Гедимин, чувствуя под рёбрами холодный остроугольный комок. Сканирующий луч «осветил» волны гравия, свежие надломы вдоль обрывов, перекошенный ангар горячего цеха — он съехал к ущелью и навис над ним, грозя рухнуть…

— Кет! Хепри! — Гварза, остановившийся у входа в шахту, высоко поднял фонарь. Складчатую крышку уже сдвинули, и Гедимин, застыв на месте, слышал тяжкий гул открывающихся ворот. «Механизмы работают. Верхний шлюз цел…»

Ангар прядильно-ткацкого цеха покрылся выбоинами, потемнел от расплава и вулканической сажи, но всё-таки не треснул. Гедимин, уже спускаясь в верхний шлюз, оглянулся на «западный» барак. Трещин отсюда не было видно — раскололо только душевую.

— А это позавчера, — услышал он из-под земли голос филка и радостно хмыкнул — «Живы!». — Про вулканы не знаю. Но трясло крепко. Шланги, вешалки, фонари — всё повалилось. Верёвки перепутались. Ткачи, знаю, сильно ругались.

— Фон умеренный, — заметил Гварза, сверяясь с дозиметром, и оглянулся