Наследник 3 - Дмитрий Шимохин

Одевшись к пиру, я сидел скучал и крутил в руках саблю, ту самую отцовскую баторовку.

— Княже, стол накрыт, гости уже ждут. — На пороге моей комнаты появился Илья.

— Славно, славно! — пробормотал я и, убрав саблю в ножны, оставил ее на постели и направился в большой зал.

За столом уже сидели Одоевский и Хованский со своими людьми, как и мои родичи вместе с Елисеем и Прокопом. Помимо них, были и десятники, каждый из которых захватил по одному из своего десятка, кого посчитал достойным, этакая наград и милость княжья. Также были четверо из моих сторожей, что стерегли мой покой, остальные находились в соседних комнатах, это дядя Олег позаботился.

Пройдя к своему месту, я принял кубок от Окиша и приподнял его, произнес:

— За моих добрых друзей, князя Хованского Ивана Андреевича и Одоевского Ивана Никитича, они проделали долгий путь. За них! — И под одобрительный гул я опорожнил кубок и уселся.

— Благодарю за теплые слова, Андрей Володимирович, — улыбнувшись, произнес Одоевский.

— Как банька, отдохнул ли с дороги? — поинтересовался я, начиная разговор ни о чем.

— Отдохнули, и славно. Горяча твоя банька, Андрей Володимирович, — довольно ответил Хованский, и потекли разговоры о здоровье и дороге, да меня князья расспрашивали о делах моих.

— Чего на Москве златоглавой делается? — поинтересовался я, прикладываясь к кубку.

— Стоит, — хмыкнул Хованский. — Новостей хватает, я тебе, Андрей Володимирович, так скажу, не поймешь, то ли к добру они, то ли к худу.

— Интересно, — протянул и приготовился слушать.

— Царь хочет войной пойти на крымского хана да договориться о совместном походе на него с польским крулем, чтобы с двух сторон ударить, — медленно произнес Одоевский.

— Даже запас пороховой начали делать да иного в городок сквозить, как его? Запамятовал, — скуксился Хованский, сморщив лоб.

— Да, то и неважно. Росписи по полкам еще нет, и неизвестно, состоится ли вообще поход, и удастся ли с ляхами сговориться, — хмыкнул Одоевский.

— То верно, только поговаривают, Дмитрий Иоаннович настроен покарать хана за все наши беды, — подергал себя за бороду Хованский.

— Интересно, — протянул я, глянув на деда, и он мне кивнул, показывая, что все слышит и запоминает. — Поди об этом вся Москва судачит?

— Ой, о чем они только не судачат. Как новый юродивый появится да кликать беду начинает, так и судачат, — хохотнул Одоевский.

— Ну, как без этого, — улыбнулся я.

— Только это еще не все. Царь за Шуйскими послал. Простил их, вот должны вернуться скоро всей семейкой, — скривившись как от зубной боли, сказал Хованский.

«Видимо, не любит он их», — поставил я себе зарубку в памяти.

— Возвращает, значит, их на Москву и в Думу пустит, — пробарабанил по столу пальцами.

— Ага, тоже из Рюриковичей ведь и родичи царские, хоть и не такие близкий, как ты Андрей Володимирович, сразу после тебя, стало быть, — с непонятной эмоцией выдал Одоевский.

— Неожиданно, думал, не простит их царь. А коли вернутся, опять поди будут воду мутить? — медленно произнес я.

— Ну, вряд ли, Василия ж чуть не повесили, почти веревку накинули, всяко охладили пыл, — отмахнулся Хованский.

— Дай-то бог, — хмыкнул я, понимая, что все будет совсем не так.

— Вот только это не все новости, — довольно произнес Одоевский.

— Ой, да это слух, ничего не известно еще, — буркнул Хованский.

— Слух, — согласно кивнул Одоевский. — Но взялся откуда-то, да еще и вся Москва подхватила.

— И чего там вся Москва болтает? — подобрался я.

— А вся Москва болтает о том, что… — и Одоевский замолк, выдерживая мхатовскую паузу.

Глава 15

Глава 15

— Ну и? — не выдержал я.

Все-таки разожгли во мне любопытство, да и надо держать руку на пульсе и все знать о московских делах, чтобы неожиданностей не было! А то сижу тут, своими делами занимаюсь, готовясь к будущему.

Отблески свечей лизали золотые насечки на кубках, играя в тяжелых парчовых одеждах князей, и выхватывая из темноты их лица, словно вырезанные из старого дерева. Воздух был густ от запаха воска, переспелых яблок и дыма.

— Ой, чего замолк? — обратился Хованский к Одоевскому, а после, переведя на меня взгляд, продолжил: — А ведомо ли тебе, Андрей Володимирович, что царь Дмитрий Иоаннович намерен жениться? — Прошелся взглядом по моему лицу, будто проверяя, насколько я в курсе последних слухов.

Я слегка наклонил голову, слушая его. В темном углу зала мерцали свечи, и я чувствовал, что взгляды князей и моих ближних устремлены на меня.

В ответ я лишь пожал плечами и улыбнулся, посмотрим, чего они еще расскажут.

— Князья да бояре, да и остальные, те, кто породовитее, нынче забегали по Москве, родственниц своих начали свозить, кто дочь, кто сестру али племянницу, — подключился к разговору Одоевский. — В надежде, что царь устоит смотр невест, как делал его батюшка Иоанн Васильевич.

— Ага, я вот тоже думаю свою сестру привезти, а то ей уже восемнадцать скоро. Как бы не засиделась в девках. Да и, коли удастся попасть на смотр, совсем славно будет, — мечтательно протянул Хованский, облаченный в бархатный кафтан с собольим воротником.

— Пустое это все, — хмыкнул я, спуская князя с небес на грешную землю.

— Чего это? — тут же набычился Хованский, глядя на меня с подозрением.

— Неужто тебе ведомо то, чего мы не знаем? — тут же смекнул Одоевский.

— Не будет смотра никакого, — подбирая слова, начал я говорить. — Думается мне, выбрал себе невесту уже царь наш батюшка Дмитрий Иоаннович.

— Андрей Володимирович! — Возглас Хованского прозвучал, как удар топора, быстро и резко. — Не морочь голову! Коли знаешь, кто невеста, говори! Или тебе милее игры в кошки-мышки?

— Многое мне не ведомо, — улыбнулся я миролюбиво. Видимо, это больная тема для Хованского, он, может, и мечтал, что удастся царя на своей сестре оженить. — Кой-какие шепотки слышал, а кое-чем догадался, но не все стоит сказывать, — осклабился я, и князья, переглянувшись, кивнули, соглашаясь со мной.

— Андрей Володимирович, — протянул Хованский. — Ты хоть полслова-то шепни, раз говорить