Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

– Всё в порядке. – Аверин отставил чашку на столик. – Как тебе это удалось?

– Не извольте беспокоиться. Диана почти не потревожила господина исполняющего обязанности ректора. Она сама написала разрешение, и сама же поставила печать. Алексей Витальевич его только подписали.

Аверин усмехнулся:

– Алексею Витальевичу хоть сказали, что он подписывает?

Див посмотрел с такой обидой и недоумением, что Аверину даже стало немного неловко.

– Я пошутил, Петрович. Пойдем, посмотрим вход в Хранилище.

– Тогда следуйте за мной. – Див снова открыл маленькую дверцу и на этот раз остался снаружи, пропуская Аверина вперед.

Тот, пригнув голову, прошел внутрь и оказался в неожиданно просторном помещении. Окон в нем не было, но у стены стоял добротный, хоть и слегка вытертый кожаный диван, а рядом большой стол, уставленный разнообразнейшей кухонной, а точнее – чайной утварью. Чашки, чайники разных размеров, два самовара, один электрический, от него поднимался пар, а второй, судя по всему, – старинный, дровяной. На противоположной стене громоздились бесчисленные полки. И на них располагались разнообразнейшие коробочки, пакетики, банки, лежали стопками круглые толстые, упакованные в пергамен плитки. Чаем пахло так, что защипало в глазах. Даже в чайной лавке не бывало такого запаха.

Так вот что скрывалось за дверцей… это жилая комната Петровича, то место, где он ночует. И держит свою коллекцию.

Надо же… все студенты знали, что библиотекарь разбирается в сортах чая, но о том, что у дива имеется настоящее хобби, ученики даже не догадывались. Зато руководство Академии точно было осведомлено, ведь направляющиеся в Хранилище профессора проходят через комнату дива.

– Впечатляет, – Аверин обвел рукой полки.

– Моя гордость, – расплылся в улыбке Петрович и подошел к свободной от полок стене. В нее была врезана большая и массивная серебряная дверь.

– Прошу, ваше сиятельство, – Петрович указал на выемку в форме восьмиконечной звезды в центре, – вложите сюда свою колдовскую звезду, пожалуйста.

Аверин подошел и достал звезду. Ну конечно, совершенно логично поселить охраняющего секретное место дива прямо возле входа в него. И государственная звезда колдуна в качестве ключа – тоже препятствие на пути к Хранилищу. У студентов и колдунов, выпущенных другой Академией, такой звезды нет. А под штукатуркой в стене однозначно имеется прочная серебряная решетка, да и в раствор наверняка добавлен серебряный порошок. Аверин свободной рукой начертил знак Истинного Зрения. И тут же по желтоватой штукатурке зазмеились, сплетаясь, узоры защитных заклятий.

– Неплохо, – заметил он и приложил звезду. Дверь бесшумно отъехала в сторону, открывая темный квадрат прохода.

Петрович на этот раз зашел первым, нажал кнопку выключателя, и яркий свет залил крутую лестницу, ведущую вниз.

– Прошу, – проговорил он и посторонился, пропуская Аверина.

– Мне нужен мой див, – сказал Аверин, – я могу его позвать, или для этого тоже нужно какое-то разрешение?

– Нет, для дива не нужно. Хороший он у вас. – Петрович сделал рукой жест, словно гладит кошку.

– Да? Почему же?

– Добрый. И не заносчивый. Редко такое бывает, чтобы дивы его уровня в боевой форме запросто играли со зверодивами. А они так расшалились, любо-дорого. – Улыбка библиотекаря стала широкой и такой довольной, что Аверин только головой покачал. Да уж… С Анонимусом Петрович в этом вопросе точно не сошелся бы.

– Я надеюсь, он не слишком увлекся… Кузя! – позвал колдун.

– Мяу! – почти сразу же раздалось у него под ногами. Он посмотрел в сторону открытой двери – Руслан и Людмила зависли над порогом.

– Они останутся наверху, пока я здесь, – пояснил Петрович, – и если кто-то придет, обслужат посетителя.

Аверин, Петрович и Кузя двинулись по лестнице вниз. Кот ступал немного неуверенно, поджимая лапы, видимо, концентрация серебра и заклинаний по мере приближения к двери в Хранилище увеличивалась.

Аверин никогда прежде не бывал в святая святых Академии. В само Хранилище его не пустят, но даже то, что встречалось по пути к нему, впечатляло. Вдоль лестницы в стене располагались ниши, в которых за толстым стеклом находились книги, тетради, а иногда загадочно мерцали амулеты или целые колдовские механизмы, украшенные светящимися знаками.

– Что это? – спросил он.

– Запрещенные заклинания и артефакты пятого порядка. Не нуждающиеся в особой защите. Те, что представляют угрозу исключительно жизни и здоровью использующего их колдуна, и те, которые не удалось повторить никому, кроме создавшего их колдуна. Их часто изучают профессора, некоторые студенты пишут по ним курсовые и дипломные работы.

– Выходит… и некоторые заклинания, и колдовские приборы, созданные моим отцом, тоже тут?

– Конечно, – подтвердил Петрович, – скоро мы пройдем мимо них. Но, к сожалению, я не смогу вам их показать. Знакомиться с ними можно только по специальному разрешению или будучи профессором Академии.

– Ну, значит, когда-нибудь я их увижу. А те, что в основном Хранилище? Кто имеет к ним доступ? Их тоже изучают?

– Да, – подтвердил див. – Но вход в основное Хранилище, где находятся заклинания и артефакты с четвертого порядка по первый, возможен только по специальному протоколу, который включает в себя присутствие ректора, обоих проректоров и двух профессоров. Поэтому прошу прощения, но туда ваше сиятельство попасть не сможет.

– Да, я знаю. Но мне туда и не нужно, Петрович. Меня интересует попытка вскрыть Хранилище. Я уверен, это связано с убийством ректора Светлова. Кстати, вот что. Скажи-ка мне, когда Иван Григорьевич тебя отослал, ты где находился? Не в своей комнате, ведь так?

– Так, – подтвердил див, – я занимался уборкой залов, как всегда ночью. Протирал пыль с книг, мыл пол, столы и стены.

– Понятно. А спишь ты когда?

Петрович посмотрел, слегка прищурив глаза.

– Когда как, – уклончиво ответил он. И Аверин понял, что эту информацию див тоже готов сообщить только с разрешения «господина исполняющего обязанности ректора».

Лестница закончилась длинным коридором, и на последней ступеньке Петрович остановился. И Кузя, словно дойдя до какой-то невидимой черты, поднял дыбом шерсть на спине и попятился.

– Прошу прощения, что не смогу вас проводить. Дальше дивам хода нет. – Петрович снова щелкнул выключателем, и коридор осветился.

Аверин шагнул в коридор. Истинное Зрение всё еще работало, поэтому далеко впереди он увидел свечение чародейской защитной печати. Но не она остановила дивов. Весь узкий коридор покрывало серебро, испещренное сотнями защитных и усиливающих его колдовских знаков. Даже колдун почувствовал себя в этом окружении некомфортно, а что говорить о дивах? Как минимум они получат серьезные ожоги, даже если просто зайдут сюда. Аверин оглянулся. Кузя смотрел на него укоризненно, глаза его блестели в свете отражающейся от стен лампы.

– Подожди тут, хорошо? Думаю, никто не причинит мне вреда.

Аверин пошел вперед. И шагов через двадцать коридор уперся в старинную, почерневшую от времени серебряную дверь. На двери был изображен восьмилучевой Коловрат. Чародейская печать, раскинувшись, словно гигантская паутина, загадочно мерцала.

Если ректор приходил один, как он сумел взломать печать? Ведь для этого нужен чародей, и вовсе не рядовой. Надо спросить, чьи следы почуял Кузя на лестнице. Нюх у кота намного острее, чем у Петровича в человеческой форме. А в звериной форме библиотекарь просто не протиснется в узкий коридор, не повредив стен.

Аверин вспомнил свой восторг, когда ребенком впервые увидел звероформу Петровича. Прежде вживую слонов ему видеть не доводилось, а этот был настолько огромным, что пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть его украшенные парадными лентами бивни. Позже Аверин привык к тому, что див-библиотекарь участвует почти в каждом праздничном мероприятии Академии, но на торжестве в честь начала первого учебного года укрытая яркими коврами громадина с изящной башенкой на спине, из которой ректор, одетый в парадные одеяния, произнес приветственную речь перед будущими колдунами и чародеями, привела его в восхищение.

Внимательно осмотрев дверь, Аверин повернул назад. У него появилось множество дополнительных вопросов. И после того как он выслушает доклад Кузи, вопросы эти следует задать Меньшову.

Поднимаясь наверх, Аверин всё время массировал виски. Голова неприятно ныла, к горлу подкатывала тошнота, как будто накануне он перебрал лишнего. Когда они очутились в комнате