Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

– Вы ведете переписку?

Это был неожиданный поворот. Но ответ на свой вопрос Аверин получить не успел – вездесущий Меньшов незаметно, словно див, оказался возле их стола. В руке у него имелся бокал с чем-то оранжевым. Проректор тоже предпочитает сок?

– Не помешаю? – поинтересовался он.

Аверин только открыл рот, чтобы вежливо объяснить, что предпочел бы продолжить беседу с Натальей Андреевной наедине, но сказать ничего не успел.

– Нет, что вы, – одними губами улыбнулась его собеседница, – берите стул и присаживайтесь. Мы не обсуждаем никаких секретов.

Меньшов поставил бокал на стол, отошел к одному из соседних столиков и взял свободный стул. И спросил, усаживаясь:

– И о чем же вы говорили, если это не секрет?

– О Екатерине Френкель и запретных заклятиях, – максимально вежливо улыбнулся Аверин.

– О, какая интересная тема. Ну, вы, Гермес Аркадьевич, однозначно обратились по адресу. Наталья Андреевна у нас большой специалист по запретным техникам. В нашем Хранилище даже имеются ее творения.

– Одно, – отрезала чародейка, и в ее голосе послышался лед.

– Да? – заинтересовался Аверин. – Вы создали заклятие, которое пришлось поместить в Хранилище? Оно настолько опасно?

– Нет. – Наталья Андреевна потянулась к бокалу, допила остаток коньяка и начала оглядываться по сторонам в поисках официанта.

– Не столько опасное, сколько… спорное с моральной точки зрения, я бы так сказал, – ответил за нее Меньшов.

– Ничего спорного, – отрезала чародейка, – оно абсолютно аморально. И там, где оно находится, ему самое и место.

– Неужели? – Меньшов удивленно поднял брови. – А до меня доходили слухи, что вы совсем недавно подавали Ивану Григорьевичу прошение о разрешении на дальнейшее его исследование. Или я ошибаюсь?

– Нет, вы не ошибаетесь. – Она подала знак официанту, постучав ногтем по бокалу, и тот, поклонившись, исчез. – Я действительно хотела возобновить свою старую работу. Но только потому, что я хотела попробовать найти способ сделать заклинание лучше, без… таких ужасных последствий. Но, думаю, вам известно, что Иван Григорьевич ответил отказом.

– Да.

– Так, одну минуточку, – вмешался Аверин, – я должен узнать, что это за заклятие.

Взгляд Натальи Андреевны снова стал непроницаемым:

– Ему даже название не успели дать, потому что запретили еще до его завершения и проверки. Суть его заключалась в том, чтобы вернуть стареющему человеку молодость, обновив его тело.

– Обновить? Каким образом? Вы хотите сказать, что изобрели средство, способное остановить старение?

Она кивнула:

– Так и есть. Возрастные болезни, изношенность, травмы – всё это должно было исчезнуть. Полное обновление. Организм возвращается в состояние, свойственное ему в шестнадцать-восемнадцать лет.

– Ничего себе… и… какова цена? Дело ведь в ней?

– И в ней тоже. Эта техника работала только с женщинами. И заключалась в том, что женщина, под руководством чародейки, беременела и по мере роста плода забирала у него жизненную силу. К концу срока беременности она обновляла свой организм, а плод, соответственно, погибал.

– Хм… звучит довольно жутко, – Аверин поежился.

– Я искала другие пути, не думаете же вы, что я всерьез собиралась оставить всё в таком виде? Но, к сожалению, донором в этом случае мог выступать только нерожденный ребенок. И поэтому исследования пришлось прекратить, а на технику наложить запрет.

– Вот видите, как важно Хранилище? – Меньшов посмотрел на Аверина с легкой улыбкой. – Понимаете, что будет, если хотя бы это заклятие попадет в руки хм… не самых порядочных людей? А ведь оно довольно безобидное, заметьте. Там хранятся вещи похуже, и намного.

Появился официант с полным бокалом и поставил его перед Натальей Андреевной. Чародейка повертела его в руке:

– Простите, Гермес Аркадьевич, – каким-то сдавленным голосом произнесла она. – Я пока не смогу быть вам полезна. Не будете ли вы столь любезны на минуту оставить меня с коллегой наедине?

Молодое лицо чародейки оставалось холодным и спокойным. Но ее тон выдавал сильное напряжение. Что происходит? Разговор с Меньшовым срочный и настолько важный? Она сболтнула лишнего? Аверин решил, что лучше уйти и понаблюдать за проректорами со стороны.

– Конечно, – он поднялся. Вернулся за свой стол, подозвал официанта и попросил десерт и чай. И принялся наблюдать за парочкой. Сначала они разговаривали спокойно, но не прошло и пяти минут, как Наталья Андреевна отставила в сторону бокал и, с сердитым лицом бросив что-то собеседнику, вышла из-за стола и направилась к выходу из зала. Меньшов остался на месте, только повернулся и посмотрел ей вслед.

Интересно. Куда направилась чародейка так внезапно? В уборную? Или решила совсем покинуть поминальный обед?

Аверин расстегнул пиджак и встал. Подошел к окну и приоткрыл форточку. Это не должно вызвать подозрений, в зале стало жарковато. Зато, увидев условный знак, на карниз спикировал Кузя.

– Проректор Демидова только что вышла из зала. Проследи за ней, – беззвучно прошептал Аверин.

Кузя очень хорошо научился читать по губам и старательно тренировал этот навык. Сделать так подсказал Владимир: чтение по губам – очень неплохое умение для дива, обладающего острым зрением.

Кузя исчез. Аверин постоял еще немного, вдыхая холодный воздух. А потом вернулся за столик, на который официант как раз поставил имбирный чай в прозрачном чайнике и кусочек морковного торта.

Однако насладиться сладостями Аверин не успел. На окно, которое он не терял из виду, села галка и дважды стукнула клювом по стеклу.

Это был условный знак, означающий, что случилось нечто непредвиденное. Аверин, оглядевшись и убедившись, что на него никто не смотрит, поднялся и вышел из зала.

* * *

За дверьми галка тут же села ему на плечо.

– Ей пар-р-ршиво, – прокаркала она в ухо.

Обратившись котом, Кузя приземлился на пол и потрусил в глубь коридора. Аверин побежал за ним.

Паршиво? Только этого не хватало.

Они проследовали по длинному коридору и возле лестницы свернули к пожарному выходу. И Аверин увидел Наталью Андреевну.

Чародейка, присев на корточки прямо под щитом с пожарным рукавом и баграми и скорчившись, прижалась к стене и тихо, но хрипло стонала. Одной рукой она закрывала лицо, другой вцепилась в грудь, смяв в ком свою шелковую блузу.

Проклятье. Ее фальшивый цветущий вид создавал иллюзию, что она молодая здоровая женщина. Заставляя забыть, что она уже в солидном возрасте. Что с ней? Сердечный приступ?

– Кузя, врача, – скомандовав, Аверин шагнул к женщине и наклонился.

– Не надо… врача, – просипела она и, отняв руку от лица, выставила ее вперед в запрещающем жесте.

Кузя, уже рванувший исполнять приказ, остановился.

А Аверин наконец увидел настоящий облик чародейки. Выглядела она ровесницей Меньшова, может быть, чуть младше. Крупные слезы стекали по ее морщинистому лицу. Опухшие, красные глаза смотрели на Аверина растерянно и с такой болью, что он, присев на корточки, спросил сочувственно:

– Я могу… чем-то помочь?

То, что он принял за стоны, оказалось старательно сдерживаемыми рыданиями. Ей и правда было плохо, очень плохо, в этом Кузя не ошибся. Но врач был бессилен. Горе разрывало ее изнутри.

– Никто… не поможет… – слезы полились сплошным потоком, она судорожно всхлипнула, – его больше нет… нет… зачем? Зачем теперь… всё?

Внезапно она замолчала, посмотрела Аверину за спину и, отпустив блузку, на миг закрыла лицо обеими руками. А когда опустила ладони, на Аверина смотрело прежнее лицо тридцатилетней женщины, без малейшего следа слез. Проигнорировав протянутую сыщиком руку, она поднялась и, слегка отодвинув его, зацокала каблуками и быстро удалилась. Аверин поднялся и оглянулся. Позади в нескольких шагах стоял Меньшов.

– Надо же… а наша железная леди не такая уж и железная, – заметил старый колдун.

– Что вы тут делаете? – с неожиданной даже для себя злостью поинтересовался Аверин. Кузя снизу возмущенно мявкнул.

– То же, что и вы. Хотел убедиться, что Наталье Андреевне не нужна помощь. Вы же не думаете, что только ваш див умеет читать по губам? А зрение у меня, слава богу, всё еще в полном порядке. – На его лице появилась легкая улыбка.

– Так, – Аверин медленно втянул в легкие воздух. – Может быть, хватит водить меня за нос? Не соблаговолите ли объяснить, что тут происходит?

Меньшов