Тайны мертвого ректора. Дилогия - Виктор Фламмер (Дашкевич)

– Вам нехорошо? Не желаете мяты с пустырником? Господам колдунам всегда помогает.

– Да? Тогда дай, пожалуй.

Аверин присел на диван. Кузя заскочил следом и принялся с остервенением вылизываться.

– Это всё серебро и усиливающие его заклятия… – Петрович протянул руку к одной из жестяных банок на полке. – Колдуны, с вашего позволения, во многом одной с нами природы… – Див, подойдя к столу, потрогал самовар. Удовлетворенно кивнув, он насыпал травы в пузатый чайник с синим узором и залил водой.

Надо же… По всей видимости, находясь в коридоре, Аверин получил отравление серебром. Раньше о таком он только слышал. Чтобы серебро подействовало на колдуна, нужна просто слоновья доза. А что же произойдет с дивом, если он окажется в этом проходе? Растает, не дойдя даже до двери? Да уж, свои тайны Академия охраняет очень тщательно.

Забрав чашку с настоем, Аверин сделал большой глоток и кивнул диву:

– Благодарю. А как ты это выносишь? Ты же туда каждый день спускаешься.

– Я, как видите, не подхожу близко. Да и привык уже за столько лет.

– Понятно. Послушай, – Аверин внезапно вспомнил один вопрос, который так и не собрался задать в свою бытность студентом, – а вот скажи, как тебя зовут по-настоящему? Всегда было интересно.

Див пожал плечами и ответил равнодушно:

– Перушоттам. Но этим именем здесь никто никогда не пользовался.

Аверин чуть не поперхнулся своей целебной микстурой.

– Как?.. Кхм… А почему тогда «Петрович»?

– Так как же… меня, ваше сиятельство, их императорскому величеству Петру Алексеичу подарили их величество шах Хусейн. А их величество Петр Алексеич подарили меня Академии. Очень уважали они колдовскую науку. Вот поэтому я и Петрович – подарок царя Петра.

* * *

Когда Аверин и Кузя очутились в гостиной своего номера, див, усевшись на диван, начал трясти головой так, словно старался вытрясти из ушей невидимую воду.

– Бр-р, ну что за место, – поморщившись, наконец объявил он.

– Да уж. Я и сам такого не ожидал.

Аверин коснулся висков. Головная боль после чая Петровича прошла, а пока они с Кузей шли в гостиницу, морозным воздухом выдуло и тошноту.

– Что ты узнал? Кто там был, кроме Светлова, о котором мы знаем?

– На лестнице? – сразу понял вопрос Кузя и начал загибать пальцы. – Проректор Меньшов, дочка его, та тетенька, вторая проректорша, тетенька Инесса…

– Погоди. Ты сказал, дочка Меньшова? Что она там делала?

– Не знаю, – Кузя пожал плечами, – по ступенькам она ходила, это точно. А дальше там воняет, как… – Кузя наморщился, будто собрался чихнуть.

– Хм… Ну с Натальей Андреевной всё понятно, она туда спускалась, чтобы печать разрушенную восстанавливать. А Меньшова… эх, надо было тебе еще там, в комнате, мне доложить. Сразу бы и спросили, видел Петрович эту дочку или нет. И когда она приходила.

Кузя улыбнулся и хитро сощурился:

– Так я спросил. Сразу же. Потому что это же подозрительно, правда? Ну вот. Сначала ваш проректор один пришел. Потом с дочкой своей. А потом с Инессой и тетенькой проректоршей. А последним пришел еще один колдун, очень сильный. Хозяин Петровича. И сделал кое-что… плохое… Наказал Петровича, причем жестоко.

– Наказал? Это Петрович тебе рассказал?

– Нет. В комнате пахло… болью, – Кузя поежился. – Я не стал спрашивать, а что, надо было?

– Нет, не нужно. Я сам спрошу. Ты большой молодец.

– Ага! – Кузя просиял от похвалы и добавил:

– А знаете, что еще мне рассказали библиотечные дивы, пока мы играли? Что ректор Светлов, когда последний раз ночью приходил, чай не пил и конфет не ел. Петрович ему их обычно подавал. Он всегда ел, а в тот раз не стал.

– Так… интересно. А почему же Петрович не рассказал мне об этой странности?

Кузя прыснул в кулак:

– А он не знает. Руслан и Людмила, как дяденька ректор ушел, чай выпили и конфеты съели.

Глава 11

В дверь постучали, и в прихожей гостиничного номера появился Владимир. Поклонился и зашел в гостиную.

– А, отлично, – обрадовался Аверин, – Иннокентий наконец-то сменил тебя.

– Да. Вы хотите выдать мне поручение?

– Хочу. Принеси мне из архива Министерства личное дело Меньшова. Мне нужно его почитать. У тебя ведь есть доступ?

– Да, – подтвердил Владимир, – но документы господина Меньшова относятся к разряду совершенно секретных. Поэтому мне нужно сначала подать запрос. И понадобится ваша подпись на документе о неразглашении.

– Так, понятно. Бумагу я напишу сейчас. Сколько займет бюрократия?

– Сутки.

– Ясно… вот что. Сделай запрос, а пока принеси мне свое личное дело. Материалы за тот период, когда ты работал с Меньшовым. На это ведь не нужен запрос, я надеюсь?

– Не нужен. Оно хранится в архиве Управления, я имею туда полный доступ.

– Отлично. Тогда принеси мне его.

– Поскольку я лечу в Санкт-Петербург, могу я внести предложение? – спросил Владимир.

Аверин кивнул.

– Я хочу направить сюда Феофана. Для охраны жертвы.

– Хм-м… Ты считаешь, он справится с охраной? Я имею в виду, сможет ли он охранять Матвея без контроля своего хозяина? В то время, пока его колдун добирается в Москву.

– Справится, – сказал Владимир. – Согласно послужному списку, этот див вполне способен выполнять самостоятельные задания и довольно сложные поручения.

– Отлично. К тому же в охране нет ничего сложного. Но меня интересует, не выкинет ли он новый фортель.

– Нет. Для дивов иерархия внутри Управления и повиновение колдуну – две совершенно разные сферы. Нареканий по службе у Феофана не было на протяжении последних сорока пяти лет. Он вполне послушен.

– Ага, – влез в разговор Кузя, – это же здорово! И Владимир освободится для дела, и смутьян из общежития уберется.

– Да, согласен, – Аверин посмотрел на Владимира, – тогда выполняй.

Владимир снова коротко поклонился и скрылся в спальне, которую Аверин выделил своим дивам. Хлопнула оконная рама.

И тут же в дверь снова раздался стук.

– Это Диана, – негромко проговорил Кузя.

– Входи, – разрешил Аверин.

Дива зашла, но дальше прихожей проходить не стала, остановившись на пороге гостиной.

– Я пришла сообщить, – сказала она, – что сегодня в двенадцать часов на центральной площади состоится траурная церемония. Со второй половины дня будут отменены все занятия, студенты и преподаватели соберутся, чтобы почтить память Ивана Григорьевича Светлова. После церемонии состоится поминальный обед. Алексей Витальевич просил вас присутствовать.

– Конечно. Передай Алексею Витальевичу, что я обязательно приду.

Дива поклонилась и скрылась за дверью.

– Обед? – заинтересованно переспросил Кузя, но тут же сник:

– Дивов туда точно не позовут…

– Боюсь, что да. Но тебе надо быть поблизости. А я постараюсь переговорить с преподавателями в неофициальной обстановке. На поминках наверняка будет выпивка.

* * *

Аверин занял место в первом ряду перед трибуной, затянутой бархатом черно-синих цветов Академии, и внимательно выслушал произнесенную Меньшовым речь. Утром трибуны еще не было, значит дивы построили ее специально для мероприятия. Под негромко звучащий гимн знамя Академии приспустили примерно на треть. Меньшов сошел с трибуны, уступив место ректору отделения чародеев. Звонкий голос женщины разнесся над безмолвной толпой.

Аверин и так был наслышан о многих достижениях Светлова. Но слушая прощальные слова, не мог не восхититься тем, какую яркую и насыщенную жизнь прожил этот человек. И сколько всего полезного успел сделать. Кто знает, сколько бы важных дел он совершил еще, несмотря на весьма почтенный возраст, если бы его жизнь не оборвалась таким поистине трагическим образом. Нет, убийцу нужно найти во что бы то ни стало.

– Впечатляет? – раздался за спиной Аверина тихий вкрадчивый голос.

Аверин обернулся. Проректор Меньшов, незаметно протиснувшись сквозь толпу, стоял сзади. Лицо его было непроницаемо.

– Да, хорошая речь, – согласился Аверин также полушепотом.

– Железная леди… – Меньшов головой указал на чародейку. – Вы придете на поминки?

– Разумеется. А что с официальными похоронами? Вы будете их проводить?

– Конечно. Тела у нас нет, но, как вы знаете, на этот счет существуют определенные традиции.

Традиции Аверину были известны. Если человек трагически погибал, сожранный дивом, было принято хоронить пустой гроб или урну. И над этим гробом проводилась