Железный Ворон - Ярослав Мечников

Я прополз метров пять, и за мной в тоннель вползла Лина, освещая пространство за спиной своей сферой. Теперь мы были зажаты в этом каменном мешке, отрезанные от уютной комнаты.

— Ну и местечко, — прошептала она сзади, и её шёпот прозвучал в тишине оглушительно громко. — Похоже на технические коридоры под Академией, только… древнее.

Мы медленно ползли вперёд. Тоннель был абсолютно прямым, без единого поворота. Свет от наших сфер выхватывал из темноты лишь очередной кусок бесконечного каменного коридора. Это начало действовать на нервы.

Я прополз ещё метров двадцать, когда свет моей сферы упал на что-то на стене. Это была неровность.

Я подполз ближе и посветил. В гладкой каменной стене, на уровне моих глаз, была вырезана ещё одна руна. Но это был не ворон. Это была какая-то сложная, витиеватая вязь, которую я никогда раньше не видел.

А под руной, на полу, лежало что-то маленькое и блестящее.

Я осторожно протянул руку и поднял предмет. Это оказался небольшой серебряный значок, покрытый патиной. На нём был изображён… герб рода Голицыных. Оскаленная волчья голова.

Я повертел в пальцах холодный серебряный значок. Волк Голицыных. Здесь. В тайном ходе Воронцовых. Это было неправильно.

Может… может, они тоже использовали этот проход? Мысли лихорадочно закрутились в голове. Может, это не только наш ход? Ничего не складывалось. Показывать значок Лине я не стал. Не сейчас. Сначала нужно было понять больше. Это была моя тайна.

Я молча сунул значок в карман брюк и, ничего не сказав про находку, пополз дальше, оставив загадочную руну позади. Лина, ничего не заметив, последовала за мной.

Мы ползли ещё минут десять. Монотонность и теснота начали давить. Колени уже болели от твёрдого пола. Тоннель всё не кончался. Казалось, он может длиться вечно.

И вдруг я почувствовал это.

Сквозняк.

Лёгкое, едва уловимое движение воздуха. Оно шло спереди. Значит, там был выход.

Воодушевлённый, я ускорил темп. Через несколько метров я увидел впереди тусклый свет. Это был не яркий свет магических ламп, а мутный, серый дневной свет. Тоннель заканчивался решёткой.

Я подполз к самому краю.

Перед нами была толстая металлическая решётка, вмонтированная в конец тоннеля. За ней было видно небольшое, заброшенное помещение. Каменные стены, пыльный пол, заваленный каким-то хламом, и высоко под потолком — маленькое, затянутое паутиной окно, через которое и пробивался свет.

Но моё внимание привлекло другое.

Справа от решётки, на стене, висел старый, ржавый рычаг. Похоже, он и открывал решётку. А слева, на стене, было что-то намалёвано белой краской. Криво, торопливо.

Я посветил своей сферой на надпись.

Это были два слова:

«ИГНАТ БЫЛ ЗДЕСЬ»

Имя моего… погибшего старшего брата.

Я смотрел на корявую надпись на стене, и в голове царил полный хаос. Какого хрена⁈ Я не мог сопоставить две вещи. Там, в моей комнате — грёбаный космос за окном. А здесь, в конце тоннеля из моего камина — выход практически на улицу. Ну, не совсем на улицу, но там явно дневной свет. Это было абсурдно.

Потом — Игнат. Что он здесь делал? И зачем оставил эту надпись, как какой-то пацан на заборе? Может, он жил в этой комнате до меня? А значок Голицыных? Они приходили к нему через этот проход? Всё это было каким-то бредом, который никак не складывался в единую картину.

Прежде чем решать, что делать дальше, мне нужно было прояснить самый главный вопрос.

Я обернулся к Лине, которая с таким же удивлением рассматривала надпись.

— Лина… — начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. — Кто-то мне сказал… я уже не помню, то ли ты, то ли лекарь, что мы — по сути, даже не в нашем мире? То есть, вот это помещение, внутри Башни Магистров. Ты же вроде говорила, что она не совсем здесь находится. Но тогда… почему за этой решёткой дневной свет?

Лина перевела на меня свой умный, понимающий взгляд.

— Да, всё верно, — кивнула она. — Башня Магистров — это пространственный карман. Экстра-мерное пространство, привязанное к Академии. Поэтому у тебя за окном космос, а у меня — первобытный лес. У каждого своё. Это сделано для безопасности и изоляции.

Она посмотрела на решётку и на свет за ней.

— Но такие карманы должны иметь «якоря». Точки привязки к реальному миру. И выходы. Обычно это сильно защищённые порталы, как тот, через который мы вошли. А это… — она с недоумением посмотрела на ржавый рычаг, — … это похоже на какой-то древний, аварийный или служебный выход. Он должен вести куда-то на территорию Академии. В какое-нибудь заброшенное подвальное помещение. Судя по пыли и ржавчине, им не пользовались десятилетия.

Она снова посмотрела на надпись.

— А вот то, что твой брат здесь был… это уже совсем другая история.

Я переваривал её слова. Значит, это выход. Настоящий. Ведущий в реальный мир. На территорию Академии.

В этот момент мы оба услышали звук.

Он донёсся не из тоннеля позади нас, а оттуда, из-за решётки. Звук шагов. Чьих-то тяжёлых, размеренных шагов по каменному полу. Кто-то был в том помещении.

Мы инстинктивно замерли и погасили наши светосферы. Тоннель погрузился в полумрак, освещаемый лишь тусклым светом из-за решётки.

Шаги приблизились. В проёме окна мелькнула тень. Затем мы увидели фигуру человека. Он остановился прямо перед решёткой, спиной к нам, и стал смотреть в маленькое окошко.

Это был не студент и не стражник. Высокая, грузная фигура, одетая в простой рабочий балахон из мешковины. На его поясе висела связка больших, старомодных ключей.

Это был кто-то из служащих Академии. Возможно, кладовщик или смотритель.

Я инстинктивно приложил указательный палец к губам и посмотрел на Лину. Тшшш! Она поняла меня без слов и замерла, превратившись в тень.

Мы сидели в темноте, а за решёткой, в нескольких метрах от нас, стоял этот здоровенный мужик в робе.

И тут мне в голову пришла совершенно шальная, идиотская мысль. Подшутить над ним. Просто заорать из темноты что-нибудь вроде «Бу-у-у!». Откуда это во мне? Я же серьёзный мужик, в конце концов! Но желание было почти нестерпимым. Представить его испуганное лицо, увидеть, как он подпрыгнет и уронит свои ключи…

Но я сдержался. Тяжело выдохнул, прогоняя дурацкий порыв. Если я это сделаю, он поднимет шум. Этот проход найдут. И наш единственный путь на «волю» будет закрыт навсегда. Последствия были слишком серьёзны.

Я