Конан и Вольные стрелки - Валерий Федорович Евтушенко

шел по песчаному пляжу, приближаясь к невысоким кустам, росшим у самого берега, когда внезапно увидел там небольшую шлюпку, одну из тех, которые обычно имелись на парусных кораблях. Шлюпка носом застряла в песке, словно с разгона врезалась в берег.

— Откуда она здесь взялась? — удивился он. Еще вчера ее здесь не было, в этом киммериец мог бы поклясться, так как вечером засиделся на берегу до темна, пока небосклон не украсили россыпи звезд. Подойдя к шлюпке, он с удивлением обнаружил, что на ее дне лежит девушка. Густые черные волосы локонами укутывали ее хрупкие алебастровые плечи, закрывая лицо. На ней была короткая белая туника, сбившаяся к середине округлых белоснежных бедер, оставляя открытыми безупречной формы длинные ноги с тонкими щиколотками. Конан подумал, что она без сознания, но девушка скорее спала тревожным прерывистым сном, так как, когда он склонился над ней, откинула пряди волос с лица и взглянула на него широко открытыми черными глазами. Этот взгляд, проникший в самую глубину его сознания, завораживал, манил, околдовывал, лишал воли и рассудка. Не в силах сопротивляться магнетическому воздействию этого чарующего взгляда, Конан, держась за борт шлюпки, опустился на одно колено и, как можно более мягче, спросил:

— Кто ты, прекрасная незнакомка и как здесь оказалась?

Вместо ответа девушка протянула к нему свои лилейные нежные руки и охватила ими Конана за его могучую шею. Внезапно он увидел ее прекрасное лицо и оно как две капли воды было похоже на лицо Белит. В магнетическом взгляде ее прекрасных глаз он прочел безудержное желание и не в силах противостоять своей восставшей плоти, потянулся к ее крепкой налитой груди Ее короткая туника слетела на песок, как и одежда киммерийца, когда они сплелись в горячих и страстных объятиях, сотрясая пустынный пляж яростными криками и стонами.

Спустя два часа, когда внезапно вспыхнувшее дикое желание обоих было удовлетворено, они искупались в море, смывая с себя пот и усталость. Близко рассмотрев девушку, киммериец понял, что сходство с Белит у нее лишь кажущееся, хотя и лицом и округлостями своего тела она действительно напоминала прелестную королеву Черного побережья. После продолжительного купания они накинули на себя свою одежду и Конан понес девушку на руках в крепость, где поместил ее в комнату рядом со своей, оставив там отдыхать. Сам же он отправился на Волчий остров, чтобы выбрать несколько платьев и женских костюмов из причитавшейся ему добычи. Лутай, глядя на его непривычно довольное лицо, только покачал головой, но ничего не сказал. По неписанным законам казацкого товарищества женщины не допускались только на Волчий остров, что же касается вне его пределов, то казаки вольны были иметь сколько угодно женщин и даже заводить семьи.

Возвратясь в крепость, Конан отнес принесенные с собой вещи в комнату незнакомки, стараясь не разбудить ее и, сложив их там, вышел, рассчитывая, что, когда она проснется, то сама разберется, какой из нарядов ей одеть.

Действительно, девушка вышла из своей комнаты, когда солнце уже стояло высоко в зените, одетая в изящный, но скромный дорожный костюм. За обедом, предложенным ей Конаном, она рассказала что зовут ее Кармэла, она дочь наместника одной из восточных провинций Шема. Около года назад, когда Железный легион вторгся в Шем, она оказалась в плену, была продана в Аките на невольничьем рынке правителю Самарры и находилась в услужении у одной из его жен. Но по какой-то причине он решил подарить ее одному из гирканских племенных вождей, куда ее и везли на парусном корабле. Воспользовавшись тем, что особого надзора за ней не было, Кармэла пробралась в одну из шлюпок, висевших на талях у борта парусника, и темной ночью, когда корабль находился недалеко от устья Запорожки, перерезала канаты. В шлюпке было несколько весел, поэтому она сумела выгрести к берегу, а корабль продолжил свой путь, и никто не заметив ее отсутствия.

— Вот так я и оказалась здесь, — закончила она, — лучше уж попасть к казакам, чем стать наложницей какого-то гирканского племенного вождя.

— Что ж, — сказал Конан, сочувственно выслушав рассказ девушки о ее злоключения. — Оставайся в крепости, здесь тебя никто не обидит. А как тебя отправить домой подумаем после.

Не прошло и недели, а девушка в крепости стала своим человеком. Она оказалась хорошей стряпухой и готовила для гарнизона крепости, обычно питавшегося разведенной в воде мукой и вяленой рыбой, горячую вкусную еду. Она стирала одежду, врачевала незначительные раны даже изредка пела любимые казацкие песни своим изумительным низким голосом. Казаки ее уважали и постепенно стали звать хозяйкой. Идиллия могла продолжаться еще долго, но однажды явившись в крепость, Лутай взволнованно сказал Конану:

— Беда, гетман! Восстали гирканские племена, они грозят нашим селениям в верховьях Запорожки. Мы уже седлаем коней, все ждут только тебя.

Глава одиннадцатая

Терентий

Когда двухтысячная колонна всадников выстроилась на левом берегу Запорожки, Лутай бросил долгий прощальный взгляд на стоявшего рядом с ним Конана. Самому ему предстояло остаться на Волчьем острове с пятью десятками казаков, которые заканчивали ремонт галер и парусников. Еще двадцать человек гетман оставил в крепости, рассчитывая, что этого количества хватит для несения там гарнизонной службы. Все остальные были задействованы для похода, так как по сообщению прибывших гонцов, гирканцев было не менее пяти — шести тысяч. Казаки же после морского похода разбрелись по поселениям или паланкам, как их называли гирканцы, и ожидать их прибытия не было времени.

— Думаю, по дороге к тебе присоединится часть из них, — сказал Лутай гетману, — а кое-кто уже помогает Терентию отразить натиск гирканцев. Просто нужно поторопиться, все равно кочевников раза в три больше, чем людей у тебя.

— Кто такой этот Терентий? — прорычал Конан. — До сих пор ты о нем ничего не говорил.

— Необходимости не было, — пожал плечами Лутай. — Терентий — это нечто вроде старосты казацких паланок, которые находятся за порогами. Паланки — это небольшие поселения, окруженные рвом, валом и частоколом. Сам он живет на том берегу в развалинах старого форта или крепости и на Волчьем острове появляется редко. Это он прислал нам гонцов с сообщением о набеге гирканцев. Пока что он обороняется в своем форте, который первым подвергся нападению, но как долго сумеет продержаться, я не знаю.

— Так чего мы ждем? — рявкнул Конан, вставляя ногу в стремя.

Лутай придержал его за рукав.

— Ты только имей в виду, — замялся он, — Терентий казак особенный. Будь с ним осторожен.

— А что с ним не так? — насторожился гетман.

— Да, понимаешь,