Княгиня Евдокия 5 - Юлия Викторовна Меллер

— У меня много подарков для моей будущей невесты, но ты имела в виду эту игрушку?

Никифор Пантелеймонович подал царевичу шкатулку, и он поставил её на столик.

— Открывай! — обратился он к девочке. Та закусила губу, вопросительно посмотрела на царевича, он ободряюще ей кивнул. Тогда Елена повернулась к столику и… вновь обернулась к Иван Иванычу.

— Что же ты? — мягко спросил он у нее. — Хочешь, вместе откроем?

Елена кивнула, но тут одна из присоединившихся ко всем дама фыркнула, и девочка отказалась:

— Я сама.

Царевич ожёг взглядом появившуюся знатную даму, что успела состроить ему глазки, а Евдокия с другими жёнками быстро вытеснили её за круг. Та хотела было возмутиться, но жёнки встали плотно, а Арина картинно принюхалась и чихнула со всем презрением.

— Еленушка, поверни ключик, — наклонившись к ушку девочки, посоветовал царевич, а потом и вовсе обхватил своей рукой её пальцы. — Вот так… когда что-то делаешь вместе, то завсегда проще.

Елена не смогла ничего ответить и только взгляд выдавал её волнение.

— А теперь давай собирать подарок, — с улыбкой произнес Иван Иванович, видя недоумение в глазах девочки.

Он быстро разложил детали позолоченного деревца, подноса и крутящейся вертушки с подвесными ангелочками. Это был вариант самой первой игрушки, которую они с Дунькой заказали у кузнеца много лет тому назад.

— Ставь свечи и зажигай, — велел царевич, отдавая инициативу будущей невесте. Та все исполнила и посмотрела на него.

— Ты на игрушку смотри, — посоветовал он ей, и та как раз начала работать. Верхушка раскрутилась от поднимающегося вверх тёплого воздуха, подвешенные к ней невесомые ангелы начали движение и, задевая бубенцы, расположенные на древе, заиграли в длинные трубы.

— Ах! — воскликнула Елена и захлопала в ладоши. — Какая красота!

Присутствующие приблизились, чтобы разглядеть, чем восхищается дочь Стефана. Жёнки расступились и многоголосое «ах» повторилось. В зале уже было намного больше народа, чем когда сюда пришла Елена с боярышней из русского посольства.

Евдокия тоже отошла, позволяя остаться царевичу с дочерью господаря вдвоём посреди людей. Они сразу почувствовали, что на них смотрят и Иван Иваныч ободряюще посмотрел на девочку, а та выпрямилась, чтобы показать, какая она взрослая. Вот только накинутая поверх плеч шуба соскользнула и упала бы, если бы царевич не удержал её.

— Что же ты не надела её? — тихо спросил он.

— У меня рукава и… — прошептала Елена, показывая рукава в форме крыльев и накинутый на плечи суконный плащ без рукавов.

Царевич со вздохом произнёс:

— Эх ты, держи-ка, — он снял с себя фибулу, и подхватив полы шубы, скрепил их на груди Елены. — Вот так тебе легче будет удерживать её.

Девочка смущённо посмотрела на подарок. Брошь в виде птицы была усыпана лалами, а Иоан отдал её запросто, не жалея. Она крепче сжала полы шубы, показывая, что теперь точно не потеряет ни шубу, ни его дар.

— Вот и молодец, — похвалил он её, и Елена выпала из галдящей чайками толпы. Она мысленно повторяла его слова «вот и молодец» раз за разом, наслаждаясь той теплотой, что испытывала, слыша их. Не заметила, как нянька увела её к себе, выговаривая за нескромность. И только когда та сняла с неё шубу и понесла вон, очнулась, закричала:

— Не трожь! То моё!

— Да я только госпоже Марии показать, — принялась оправдываться женщина.

— Пусть приходит ко мне и смотрит, а ты не трожь!

Евдокия проводила взглядом Елену и одобрительно улыбнулась Иван Иванычу. Она знала, что девочка ему не показалась ликом. Пухлые щечки были милы, но с возрастом грозили повиснуть, притянув к себе прозвище «хомячьи щечки». Яркие дуги бровей были излишне яркими. Но при всем этом Елена выглядела миловидной, по-своему очаровательной. У неё был аккуратный носик, прелестные губки, завораживающие своей глубиной глаза, а брови… их можно сделать потоньше и не такими довлеющими над лицом. И сразу заиграют черты лица, которые были близки к правильным. Ну, а щёчки… так это тоже самое, как лопоухость. Кто-то насмешливо высмеет, а кто-то налюбоваться не может и при взгляде на это чудо умиляется всю жизнь.

Но в любом случае внешность Елены отходила на второй план, стоило ей оживиться. Ее лицо было чрезвычайно выразительно и было уже неважно, насколько она красива. Вот на это обратила внимания Евдокия, когда разговаривала с царевичем.

— Ты посмотри, сколько в ней жизни и огня! Сейчас она по наивности отдаёт тебе всё за одно твоё ласковое слово, но стоит ей подрасти и увидеть, какими глазами на неё будут смотреть другие мужи, то…

— Какие другие? Ты о чём вообще?

— А ты думаешь, что если жена за мужем, то на неё никто не смотрит? — провокационно фыркнула Евдокия. — Неужто не видел, как за одну улыбку твоей матери многие бояре готовы в лепёшку расшибиться? Им не нужна награда, а только обогреться её добрым взглядом и знать, что она улыбается именно им.

Иван Иваныч засопел, но понимающе кивнул.

— От тебя не требуется изображать из себя влюбленного голубя, но проявить вежливость и показать, как ты можешь беречь свою суженую, стоило бы. А пока суть да дело, присмотреться к другим знатным девушкам и сравнить. Быть может, это поможет тебе лучше увидеть, за какое сокровище мы тут бьёмся.

Царевич, оставаясь один, обдумывал Дунины слова и находил им подтверждение. Нравы при дворе Стефана были своеобразными. На виду боярышни блюли себя строго, а при случайных встречах наедине некоторые довольно открыто предлагали себя в надежде, что он женится или хотя бы щедро одарит их. Но это уж Фёдор Васильевич приучил знатных дам к подаркам, а царевич не собирался никого брать в постель в доме Стефана.

А сейчас он впервые близко пообщался с Еленой и даже не заметил, как попал под её обаяние. Во всяком случае он расстался с брошью с радостью и ещё что-нибудь бы подарил, лишь бы увидеть, как она на него смотрит. И только насмешливый взгляд Дуньки привёл его в чувство.

Он стер глупую улыбку со своего лица и оглядел зал. Все как раз расступились, впуская господаря и русского князя Юрия. За ними шли другие мужи. Евдокия приметила, что один из них держится рядом со Стефаном на равных.

Он был так же властен и источал энергию силы. У него были резкие черты лица, как у господаря, но телом он был сухощавее. Евдокия засмотрелась, пытаясь понять, чем же здешние правители схожи с Иваном Васильевичем или тем