Демон Жадности. Книга 1 - Юрий Розин

через голову рубаху, я подмигнул рыженькой и она смущенно потупилась в ответ, когда вдруг пальцы начали неметь. Воздух стал густым, как в смоляной яме. Золотые узоры на моей груди вдруг нагрелись до почти обжигающей температуры, пульсируя в такт моему сердцебиению.

— Господин, вы… в порядке? — голос Лиры донесся словно через толщу воды.

Стены закачались, в нос ударил знакомый, ужасный запах пороха и горелой плоти, в ушах зажужжали выстрелы и взвыли чьи-то голоса.

А затем и вся каюта обратилась кровавым огненным адом.

Глава 12

Ивака.

Она стояла передо мной во всех страшных подробностях. Такой, какой я ее запомнил, опуская ее тело на пол у подножия той чертовой лестницы. Только в глазах была пустота.

«Ты жив… — ее губы шевелились, но голос звучал в моей голове. — Развлекаешься со служанками, пока мы гнием в Руинах.»

За ее спиной возникли другие: Сигуб, Лиданга, Арлен, Вик, Лис… десятки мутных рыбьих глаз, смотрящих сквозь меня.

' Твоя вина, — холодные пальцы Иваки впились в мою щеку. — Твоя проклятая маска. Наша кровь на твоих руках.'

Я отшатнулся, ударившись спиной о стену. Дерево впилось в лопатки и внезапно все исчезло.

Моя спина ударилась о деревянные половицы с глухим стуком, а зубы сомкнулись так резко, что на языке проступил привкус меди. Мышцы свело волной — сначала руки, потом ноги, будто невидимый кузнец вколачивал раскаленные гвозди в суставы. Пальцы скрючились, ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы на коже.

— О боги… — прошептала одна из служанок, отступая к стене.

Я видел их краем глаза — две тени в простых серых платьях, прижавшиеся к деревянной обшивке, словно пытаясь раствориться в ней. Тазик с водой, который она, видимо, схватила, чтобы я не опрокинул, дрожал в руках у рыженькой Лиры, капли падали на пол. Вторая сжимала подол своего платья так, что костяшки побелели.

Темные сапоги с узорчатой строчкой по голенищу остановились в сантиметре от моего лица. Взгляд, несмотря на дрожь, пополз вверх — строгие шерстяные брюки, пояс с серебряной пряжкой в виде спирали, темно-синий мундир с закатанными рукавами. Женщина.

Она опустилась на корточки, и холодные серые глаза встретились с моими. Ни страха, ни жалости — только расчетливая оценка, словно я был сломанным механизмом, который предстояло починить.

Пока меня было в постепенно сходящих на нет судорогах, она просто смотрела.

— Вы меня понимаете? — спросила она, когда мои мышцы перестали трястись.

Ее голос звучал ровно, в нем не было ни капли тепла.

— Да… — наконец выдавил я, чувствуя, как спазм понемногу отпускает. Мои пальцы разжались, оставляя на ладонях кровавые следы.

Женщина слегка нахмурилась.

— Инга. Помощница Армаля. — Она произнесла это четко, как военный рапорт, и встала, отступив на шаг. — Вставайте. Вас ждут.

Я медленно поднялся, опираясь на колено. Каждая мышца горела, будто после десятичасового боя. Служанки все еще не решались подойти — их глаза были полны какого-то прямо-таки суеверного ужаса.

— Со мной все в порядке, спасибо за заботу, — пробормотал я, отряхиваясь. Пальцы дрожали, когда я провел ими по лицу, стирая пот.

Инга молча скрестила руки на груди. Ее поза говорила сама за себя — «Мне плевать».

— Одевайтесь. Через пять минут я вернусь. Если вы снова упадете — кричите.

Дверь закрылась за ней с тихим щелчком, оставив меня наедине с двумя перепуганными служанками и татуировкой, которая, казалось, дышала у меня на груди.

Потратив четыре минуты из пяти на то, чтобы отдышаться, сидя на кровати, я закончил одеваться, вдев руки в рукава какого-то подобия мундира насыщенно-синего цвета как раз в тот момент, когда вернулась Инга.

Ничего не сказав, она окинула меня оценивающим взглядом, слегка поморщилась, видимо что-то ее все-таки не устроило, но затем кивнула и махнув мне рукой, вышла обратно в коридор. Я двинулся следом.

Хотя, «коридор» было бы слишком уничижительным словом. Я бы скорее назвал это улицей. Шириной в четыре с лишним метра, со стенами, украшенными аккуратной плиткой и черным деревом.

Каждые двадцать шагов (я невольно отсчитывал) в стены были встроены парные светильники в виде пятилистных лилий. Их голубоватый свет не просто освещал пространство — он пульсировал в такт едва уловимой вибрации корабля, создавая иллюзию движения. Пол был выложен пластинами полированного металла с насечками против скольжения — настолько блестящими, что в них можно было разглядеть собственное искаженное отражение.

Шаг Ингы был четким, как метроном. Ее каблуки отбивали ритм, который эхом отражался в металлических балках перекрытий. Я следовал за ней, подсознательно составляя в голове примерную схему корабля. Но даже по одному этому променаду было понятно, что оказался я на гиганте куда больше «Небесного Золота».

Из коридора через массивную гермодверь мы на минуту попали на смотровую площадку в боку корабля, защищенную от Неба стеклянной полусферой. Выглянув из-за перил и посмотрев сначала вперед, а потом назад, я оценил длину судна в четыре с лишним сотни метров, больше даже торговых толстяков вроде «Седьмого Сына».

Со смотровой площадки через другую гермодверь к лифтовому холлу, откуда на пять палуб вверх. И снова коридоры, повороты, двери…

— Еще немного, — бросила она через плечо.

Наконец, мы остановились у двери. Инга замерла перед входом, поправила невидимую складку на костюме.

— Готовы? — спросила она, не поворачивая головы.

— Всегда, — ответил я, заставляя уголки губ приподняться в подобии улыбки.

После ее стука и разрешения войти дверь открылась беззвучно, вопреки своей массивности. Первое, что ударило в нос — запах. Смесь старой кожи, чернил, дорогого табака и чего-то металлического. Кабинет оказался просторным, но не роскошным — рабочее место военного, а не дворцовые покои.

Стены были обиты темно-синими досками, на которых булавками были прикреплены десятки карт, схем и чертежей. Некоторые квадранты я узнал, другие были мне незнакомы. Однако что меня действительно привело в восторг — стоящий в углу «глобус».

На самом деле эта штука называлась кубом Рилиада, в честь своего изобретателя, стоила совершенно астрономических денег и представляла из себя, ожидаемо, куб из стекла, размерами примерно метр на метр, в котором будто комары в янтаре зависли крошечные схематичные фигурки всех известных крупных Руин в пределах многих миллионов квадрантов.

Самая прелесть была в том, что куб не был просто украшением. Влив в него ману, его можно было открыть, после чего, тонко контролируя несколько режимов настройки, приближать любой участок Неба, более подробно изучая