Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

Когда он вошёл, Новиков как раз заканчивал настраивать нейрокартограф, а Васильева программировала последовательность действий на главном компьютере.

– Мы почти готовы, – сказал Новиков. – Но должен ещё раз предупредить о рисках. Сокращённая процедура даёт лишь базовую стабилизацию. Твои импланты будут функциональны, но с ограниченными возможностями. И риск критического сбоя во время процедуры значительно выше.

– У нас нет выбора, – ответил Алексей, садясь в кресло нейрокартографа. – Давайте начинать.

Васильева быстро подключила электроды к его вискам и основанию черепа.

– Процедура будет происходить в три этапа, – объяснила она, работая. – Первый: полная остановка имплантов на пять секунд. Это самый опасный момент – твоя нервная система временно лишится кибернетической поддержки.

Она подсоединила капельницу к порту на его шее.

– Мы введём нейропротектор, чтобы минимизировать шок. Но будет… неприятно.

– Второй этап, – продолжил Новиков, – перезагрузка с новыми базовыми протоколами. Мы заменим стандартные алгоритмы синхронизации «НейроТех» нашими собственными, адаптированными для автономной работы.

– И третий этап, – закончила Васильева, – быстрая калибровка основных функций. Обычно этот процесс занимает часы, но мы проведём только критически необходимую настройку. Остальное твой мозг должен будет адаптировать самостоятельно со временем.

Алексей глубоко вдохнул.

– Я готов. Начинайте.

Васильева ввела препарат через капельницу.

– Нейропротектор начнёт действовать через тридцать секунд. После этого мы запустим последовательность отключения.

Через коммуникатор раздался голос Веры:

– Операторы «Химеры» на подходе к периметру. Восемь минут до контакта.

– Макс и Михаил заняли позиции на первом уровне, – доложила Анна. – Я на втором, контролирую подходы к лаборатории.

– Держите их как можно дольше, – сказала Васильева. – Нам нужно минимум двадцать минут.

– Сделаем всё возможное, – ответила Анна. – Удачи.

Алексей почувствовал, как нейропротектор начинает действовать – лёгкое онемение распространялось по телу от шеи, затрагивая все нервные окончания.

– Начинаю обратный отсчёт до отключения имплантов, – сказал Новиков, активируя последовательность. – Пять… четыре… три… два… один…

Мир исчез.

Не было ни боли, ни звуков, ни ощущений – абсолютная пустота. Алексей чувствовал, как его сознание словно отделяется от тела, зависая в безвременье и безместье. Это было похоже на смерть – если смерть представляет собой отсутствие всего.

А затем пришла боль. Оглушающая, всепоглощающая агония, словно каждый нерв в его теле одновременно загорелся. Он хотел закричать, но не мог найти своё тело, не мог вспомнить, как двигаться, как существовать.

Это ошибка. Я умираю. Меня больше нет.

И так же внезапно, как началась, боль исчезла. Мир начал медленно возвращаться – сначала звуки, затем ощущения, наконец зрение. Алексей обнаружил, что задыхается, хватая воздух широко открытым ртом. Его тело сотрясала дрожь, холодный пот покрывал кожу.

– Он стабилизируется, – голос Васильевой звучал словно издалека. – Первичная перезагрузка успешна. Переходим ко второму этапу.

Алексей пытался сфокусировать взгляд, но всё расплывалось. Его кибернетическая рука лежала безжизненно, словно кусок металла, прикреплённый к его телу.

– Загружаю новые протоколы, – сказал Новиков, печатая на клавиатуре. – Десять процентов… двадцать… тридцать…

Внезапно здание сотряслось от взрыва. Где-то на нижних уровнях началась стрельба.

– Они прорвали периметр, – голос Веры в коммуникаторе. – Михаил и Макс сдерживают их у главного входа, но есть вторая группа, пытающаяся зайти через восточный сектор.

– Сколько времени вам ещё нужно? – спросила Анна, звуки стрельбы слышались на фоне её голоса.

– Минимум десять минут, – ответила Васильева. – Загрузка протоколов на семидесяти процентах.

Ещё один взрыв, ближе.

– У нас нет десяти минут, – сказала Анна. – Они продвигаются слишком быстро. Михаил ранен, Макс пытается оттащить его в укрытие.

Васильева посмотрела на Новикова.

– Мы можем ускорить процесс?

– Рискованно, – покачал головой старый учёный. – Но выбора нет.

Он увеличил скорость загрузки.

– Восемьдесят процентов… девяносто… загрузка завершена.

Алексей почувствовал, как его импланты снова активируются, но иначе, чем раньше. Словно после долгого сна, они включались медленно, неуверенно. Кибернетическая рука дрогнула, пальцы слабо шевельнулись. Зрение начало проясняться, но без привычной чёткости и детализации.

– Начинаю калибровку, – сказала Васильева. – Это будет быстро и грубо. Твой мозг должен сам завершить тонкую настройку со временем.

Она активировала последовательность команд, и Алексей почувствовал странную пульсацию в основании черепа. Его зрение мигнуло, затем стабилизировалось на новом уровне чёткости – лучше, чем человеческое, но хуже, чем было с полностью функциональными имплантами.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Васильева, быстро отсоединяя электроды.

– Странно, – ответил Алексей, поднимая кибернетическую руку и рассматривая её. Рука двигалась, но медленнее обычного, с лёгкой задержкой между командой и действием. – Как будто всё работает на половинной мощности.

– Именно так и есть, – подтвердил Новиков. – Мы загрузили только базовые протоколы. Расширенные функции придётся активировать и настраивать позже, когда будет больше времени.

Новый взрыв, ещё ближе. Здание содрогнулось, с потолка посыпалась штукатурка.

– Они прорвались на второй уровень, – голос Анны в коммуникаторе, прерывающийся помехами. – Я отступаю к лаборатории. Макс и Михаил… – связь прервалась.

– Анна! – воскликнула Вера. – Анна, ответь!

Тишина.

Алексей встал с кресла, преодолевая головокружение и слабость.

– Мы должны уходить. Сейчас же.

– Туннель к запасному бункеру, – кивнула Васильева, быстро собирая самые важные данные на портативный носитель. – Вера, готовь эвакуацию.

– Уже активировала аварийные протоколы, – отозвалась Вера. – Туннель открыт. Но вам придётся пройти через третий лабораторный блок, обычный путь отрезан.

Новиков быстро собрал компактные версии критически важного оборудования.

– Данные о протоколах стабилизации у меня. Мы сможем завершить процедуру в запасном бункере, если выберемся.

Они выбежали из лаборатории и направились к запасному маршруту эвакуации. Алексей двигался осторожно, привыкая к новому состоянию своих имплантов. Базовые моторные функции работали, но без привычной ловкости и силы. Сенсоры давали неполную информацию, боевые системы были отключены или работали в минимальном режиме.

Коридор за третьим лабораторным блоком был пуст, но звуки боя приближались. Они добрались до неприметной двери, за которой начинался туннель эвакуации.

– Где Вера? – спросил Алексей, когда они вошли в узкий, тускло освещённый коридор, уходящий вниз.

– Должна быть уже в бункере, – ответил Новиков. – Она отвечает за системы защиты и мониторинга, ушла первой, чтобы подготовить всё к нашему прибытию.

Они быстро двигались по туннелю, когда услышали позади звук открывающейся двери и голоса преследователей.

– Они нашли вход, – сказала Васильева. – Нужно ускориться.

Алексей прислушался к голосам сзади. Профессиональные, короткие команды, методичное продвижение. Не обычные солдаты – операторы «Химеры» или «Прометея».

Туннель делал несколько поворотов, постепенно спускаясь всё глубже под землю. Преследователи не отставали, но и не сокращали дистанцию – возможно, опасались засады.

Наконец, они достигли массивной металлической двери с цифровой панелью доступа – вход в запасной бункер.

Новиков быстро ввёл код, и дверь с шипением открылась. Они вошли внутрь, и дверь автоматически закрылась за ними,