Исповедь киборга - Эдуард Сероусов

– в текущем состоянии, с ограниченными функциями имплантов, он не мог надеяться победить Громова и двух модифицированных оперативников. Его цель была другой – выиграть время, отвлечь внимание, дать Васильевой шанс скрыться.

Оперативники присоединились к бою, и Алексей оказался в отчаянном положении. Один против трёх, с ограниченными возможностями, он мог лишь уклоняться и блокировать, не имея шансов на эффективную контратаку.

Внезапно ситуация изменилась. Из-за штабеля ящиков в контейнере раздался оглушительный звон – Васильева опрокинула какое-то металлическое оборудование, создавая сильный шум и отвлекая внимание противников.

Воспользовавшись моментом, Алексей нанёс мощный удар кибернетической рукой, сумев отбросить одного из оперативников. Но второй немедленно контратаковал, а Громов использовал открывшуюся брешь в его защите.

Алексей почувствовал острую боль, когда что-то вонзилось в его шею. Электрошокер специальной конфигурации, разработанный для временного отключения нейроимплантов.

Мир поплыл перед глазами. Его кибернетическая рука обмякла, став бесполезным грузом. Ноги подкосились, и он упал на колени, пытаясь сохранить сознание.

– Вот и всё, Северов, – сказал Громов, стоя над ним. – Конец твоего маленького бунта.

Сквозь туман, застилающий сознание, Алексей видел, как из контейнера выводят Васильеву. Она не сопротивлялась, понимая бесполезность такой попытки.

– Доктор Васильева, – в голосе Громова звучало холодное удовлетворение. – Двойное предательство. Сначала проект, теперь страна. Вас ждёт трибунал.

– Единственные предатели здесь – те, кто превращает людей в оружие против их воли, – твёрдо ответила Васильева.

Громов усмехнулся.

– Высокие слова для человека, создавшего технологию имплантации памяти. Без ваших исследований «Прометей» никогда бы не существовал.

Он повернулся к оперативникам.

– Подготовить их к транспортировке. Полная изоляция, уровень безопасности «Альфа». И найти остальных беглецов. Они не могли уйти далеко.

Алексей чувствовал, как сознание ускользает. Последнее, что он увидел перед тем, как погрузиться в темноту, было лицо Васильевой – спокойное, решительное, с еле заметным кивком, словно говорящее: «Это ещё не конец».

Сознание возвращалось медленно, фрагментами. Сначала пришли ощущения – холод металлической поверхности под спиной, тяжесть сдерживающих устройств на конечностях, гудение двигателей. Затем звуки – приглушённые голоса, шаги, электронные сигналы какого-то оборудования.

Алексей открыл глаза. Он находился в транспортном отсеке вертолёта, прикованный к специальному медицинскому креслу с дополнительными ограничителями для кибернетических конечностей. Его правая рука была полностью обездвижена специальным блокиратором, шея зафиксирована воротником, предотвращающим доступ к имплантам.

Напротив него, в похожем кресле, сидела Васильева. Она уже пришла в сознание и внимательно наблюдала за окружением. Заметив, что Алексей очнулся, она слегка кивнула.

Между ними, на откидном сиденье, сидел полковник Громов, изучая данные на планшете. Рядом с ним – двое охранников с электрошокерами и инъекторами.

– Наконец-то присоединяетесь к нам, Северов, – сказал Громов, не отрывая глаз от экрана. – Как ощущения?

– Словно меня ударили током и накачали транквилизаторами, – хрипло ответил Алексей. – Но вы и так это знаете.

Громов поднял глаза, слегка улыбаясь.

– Знаю. Специальная комбинация нейродепрессантов и блокираторов. Достаточно, чтобы держать ваши импланты в пассивном состоянии, но не настолько сильная, чтобы вызвать долговременные повреждения. В конце концов, вы слишком ценный актив, чтобы рисковать.

Алексей огляделся, оценивая ситуацию. Кроме него и Васильевой, в транспортном отсеке находились четыре вооружённых охранника, Громов и двое техников, контролирующих медицинское оборудование. Шансов на побег в таких условиях практически не было.

– Куда вы нас везёте? – спросил Алексей.

– В безопасное место, – расплывчато ответил Громов. – Где мы сможем исправить ущерб, нанесённый вашими… друзьями. Восстановить правильную работу имплантов и вернуть вас к активной службе.

– Иными словами, в лабораторию «НейроТех», – уточнила Васильева. – Для повторного программирования и полного стирания личности.

Громов посмотрел на неё с холодным интересом.

– Интересно слышать такие обвинения от человека, разработавшего саму технологию модификации памяти. Двойные стандарты, доктор Васильева?

– Я создавала технологию для лечения посттравматического стрессового расстройства, – твёрдо ответила она. – Для помощи людям с тяжёлыми психологическими травмами. Не для создания программируемых убийц.

– А какая разница? – пожал плечами Громов. – Технология – всего лишь инструмент. Её применение определяется потребностями. И потребности государства в защите превыше индивидуальных предпочтений отдельных учёных или солдат.

Он повернулся к Алексею.

– Что касается вас, Северов, то ваш случай особенно интересен. Ваша способность сопротивляться программированию, сохранять элементы самосознания даже под полным контролем «Кукловода» – это феномен, который требует детального изучения. Вы понимаете, насколько ценны для науки?

– Как подопытная крыса в лаборатории? – горько усмехнулся Алексей. – Нет, спасибо.

– Не как крыса, – покачал головой Громов. – Как пионер. Прототип нового вида. Человек, превзошедший ограничения биологии благодаря технологии.

– Это не превосходство, – возразил Алексей. – Это рабство. Вы украли мою волю, мои воспоминания, мою личность. Превратили в оружие для своих грязных игр. Это не эволюция – это преступление.

Громов наклонился вперёд, его глаза сузились.

– А кем вы были до нас, Северов? Обычным солдатом с ограниченными перспективами. Мы дали вам возможности, о которых вы не могли даже мечтать. Силу, скорость, интеллект, превосходящие человеческие. Мы сделали вас богом среди людей.

– Вы сделали меня рабом, – твёрдо ответил Алексей. – И не только меня. Сколько ещё таких, как я? Сколько людей с промытыми мозгами и имплантированными программами выполняют ваши приказы, даже не подозревая, что они марионетки?

– Достаточно, чтобы обеспечить безопасность государства, – холодно ответил Громов. – И для такой цели небольшие жертвы приемлемы.

– Небольшие жертвы? – вмешалась Васильева. – Вы называете разрушение личности небольшой жертвой? Операция «Чистый лист», испытания нейротоксина на гражданских – это тоже небольшие жертвы?

Громов посмотрел на неё с лёгким раздражением.

– Вы слишком эмоциональны для учёного, доктор. Война никогда не бывает чистой. И технологический прогресс требует жертв. Всегда требовал.

Он вернулся к своему планшету.

– В любом случае, скоро это всё станет неважным. Через час мы прибудем в комплекс «Омега» – новый исследовательский центр «НейроТех», построенный специально для следующей фазы проекта.

– Какой ещё следующей фазы? – напрягся Алексей.

Громов поднял глаза, и в них сверкнуло что-то похожее на гордость.

– «Прометей» был только началом. Мы создаём новое поколение операторов – с ещё более глубокой интеграцией имплантов, с расширенными возможностями контроля и программирования. Проект «Аид» – настоящий прорыв в слиянии человека и машины.

– Вы безумны, – прошептала Васильева. – Вы создаёте монстров.

– Я создаю будущее, – холодно ответил Громов. – В мире, где технологии определяют баланс сил, тот, кто контролирует человеческий разум, контролирует всё. И Россия будет первой в этой новой гонке вооружений.

Алексей молчал, обдумывая услышанное. «Аид» – следующая фаза, ещё более глубокое порабощение человеческого разума. Если «Прометей» был кошмаром, то что представляет собой его преемник?

– А что с другими беглецами? – спросил он, меняя тему. – Новиков, Вера, Анна?

– Пока не найдены, – нехотя признал Громов. – Но это вопрос времени. Все транспортные узлы, все дороги находятся