Фермер людей - Эдуард Сероусов

с минимальным наблюдением. А это – территория, известная высокой концентрацией симпатизирующих "Человеческому Фактору". Мы проверяем все эти места, но дело продвигается медленно. Город большой, а людей у нас ограниченное количество.

Маркус изучал карту, мысленно пытаясь поставить себя на место отца. Где бы он скрылся? Не в заброшенных зданиях – слишком очевидно, первое место, где будут искать беглецов. Не в промышленной зоне – там слишком мало людей, слишком легко заметить чужака. Территория сочувствующих "Человеческому Фактору"? Возможно, но рискованно – эти районы наверняка под постоянным наблюдением корпорации.

– А что насчет этого района? – Маркус указал на участок карты, не отмеченный красным.

Крейг нахмурился.

– Это центральный деловой район. Много людей, много камер, сложно затеряться незамеченным.

– Именно, – кивнул Маркус. – Много людей – значит, легко смешаться с толпой. Много камер – значит, стандартные алгоритмы распознавания лиц перегружены данными. Это как искать иголку в стоге сена, только стог постоянно движется.

Он увеличил изображение района.

– Здесь есть гостиницы? Меблированные комнаты? Места, где можно остановиться без слишком строгой проверки документов?

Крейг задумался.

– Есть несколько заведений такого рода. "Новый рассвет", "Приют странника", "Вечерняя гавань". Недорогие, анонимные, популярные среди рабочих мигрантов и сезонных работников.

– Проверьте их, – сказал Маркус. – Но дискретно. Никаких обысков, никакого шума. Просто наблюдение и проверка постояльцев.

Крейг кивнул и вышел, чтобы отдать распоряжения своим людям.

Оставшись один, Маркус подошел к окну, глядя на дождливый город внизу. Что он делал здесь? Действительно ли он хотел найти своего отца, зная, что это означало для него? Переклассификация. Уничтожение личности. Конец всему, что делало Джона Слотера тем, кем он был.

С другой стороны, если не он, то кто-то другой найдет отца. Кто-то, кто не будет колебаться, кто выполнит приказ без сомнений и сожалений. По крайней мере, если Маркус будет участвовать в операции, он сможет попытаться сделать её менее… травматичной для отца.

Или он мог сделать нечто совершенно иное. Нечто немыслимое. Нечто, что поставит под угрозу его собственное положение, карьеру, возможно, даже свободу.

Он мог помочь отцу скрыться. Предупредить его. Предоставить ресурсы для более эффективного побега.

Эта мысль возникла внезапно и показалась безумной. Но теперь, когда она появилась, Маркус не мог от неё избавиться. Что, если отец был прав? Что, если единицы действительно были людьми, а не просто ресурсом? Что, если вся система, которой Маркус посвятил свою карьеру, была основана на преступной эксплуатации живых, мыслящих существ?

Он вспомнил свой последний разговор с отцом. Тогда он отказался слушать, считая его слова бредом, результатом манипуляции. Но что, если это была правда? Что, если Джон Слотер действительно говорил с единицей, которая мыслила, чувствовала, имела сознание?

Маркус сел за стол и активировал терминал. У него был высокий уровень доступа в корпоративных системах благодаря его положению в академии и этой специальной миссии. Он мог найти информацию, которая недоступна большинству сотрудников.

Он начал с поиска данных о серии E, экспериментальных единицах, которые сбежали с помощью его отца. Корпоративные базы данных содержали подробные отчеты о проекте "Опция-Е", описания генетических модификаций, результаты тестов когнитивных способностей. Но что-то в этих отчетах казалось… отредактированным. Как будто наиболее важные детали были скрыты даже от людей с высоким уровнем доступа.

Затем он искал информацию о "когнитивной реверсии" – термине, который использовал его отец. Здесь было еще меньше данных, в основном технические отчеты о редких случаях неожиданной нейрологической активности у единиц, которые должны были иметь подавленные высшие функции мозга. Случаи, которые корпорация классифицировала как "аномалии" и "сбои в модификации".

Но даже этой ограниченной информации было достаточно, чтобы посеять сомнение в уме Маркуса. Что, если эти "аномалии" были не сбоями, а проявлениями настоящего сознания? Что, если единицы действительно могли мыслить, чувствовать, осознавать себя, несмотря на все модификации?

Он углубился в поиск, используя все свои технические навыки, чтобы обойти некоторые ограничения системы. И постепенно начал находить фрагменты информации, которые не вписывались в официальную версию корпорации.

Отчеты о единицах, демонстрирующих сложное социальное поведение, когда они думали, что их не наблюдают. Видеозаписи, на которых единицы обменивались жестами, похожими на примитивный язык знаков. Аналитические заметки психологов, выражающих беспокойство по поводу "имитации человеческого поведения" некоторыми единицами.

Но самым тревожным была служебная записка от руководства корпорации, датированная двумя годами ранее. В ней обсуждалась возможность того, что некоторые единицы могли развить "нежелательную степень самосознания" в результате "непредвиденного взаимодействия между генетическими модификациями и естественными механизмами нейропластичности". И решение было не исправить эту проблему, а скрыть её, усилить наблюдение и немедленно отправлять на сбор любую единицу, проявляющую признаки такого развития.

Маркус откинулся в кресле, чувствуя, как мир вокруг него рушится. Корпорация знала. Они знали, что единицы могли развивать сознание, могли становиться полноценными личностями. И вместо того, чтобы признать этот факт, вместо того, чтобы пересмотреть всю систему фермерства, они решили скрыть правду и продолжать эксплуатацию.

Его отец был прав. Всё это время он был прав.

Стук в дверь вывел Маркуса из шокового состояния. Он быстро закрыл все файлы и очистил историю поиска, прежде чем сказать:

– Войдите.

В кабинет вошел Крейг, его обычно бесстрастное лицо выражало признаки волнения.

– У нас есть зацепка, мистер Слотер, – сказал он. – "Вечерняя гавань". Один из постояльцев соответствует приблизительному описанию вашего отца. Мужчина, около 50 лет, прибыл неделю назад, платит наличными, редко выходит из комнаты. Заказывает еду с доставкой, в основном простую, питательную пищу. И, что наиболее интересно, недавно заказал медикаменты – те же самые, что были куплены по карте Уэстлейка.

Маркус почувствовал, как его сердце ускорило ритм.

– Вы уверены, что это он?

– На 87%, согласно нашему аналитику. Конечно, мы не можем быть полностью уверены без визуального подтверждения. Мы установили наблюдение за отелем и готовы действовать по вашему приказу.

Маркус кивнул, стараясь не показывать своего внутреннего смятения.

– Хорошо. Продолжайте наблюдение, но не предпринимайте никаких действий без моего прямого приказа. Я хочу лично проверить эту зацепку.

– Как скажете, сэр, – Крейг помедлил. – Но позвольте порекомендовать действовать быстро. Чем дольше мы ждем, тем больше вероятность, что объект сменит местоположение.

– Я понимаю, – сказал Маркус. – Дайте мне час на подготовку, затем мы выдвигаемся. И Крейг… это должна быть тихая операция. Никакого шума, никакого привлечения внимания. Я хочу, чтобы всё прошло максимально… гуманно.

Крейг кивнул, хотя в его глазах мелькнуло что-то, похожее на непонимание. Для таких, как он, охота за беглецами была просто работой, без эмоциональной составляющей. Особое отношение Маркуса к этой операции, вероятно, казалось ему странным.

Когда Крейг вышел,