Эмбрион - Эдуард Сероусов

– Вы думаете, это возможно? Организовать такой эксперимент?

– Технически – да, – кивнул Баранов. – Квантовые генераторы случайных чисел существуют, они используются в криптографии, в научных исследованиях. Мы можем достать необходимое оборудование через наши контакты. Создать контролируемые условия, документировать процесс, анализировать результаты.

– И это может дать нам… доказательства? Верификацию?

– Если его способности реальны, если он действительно может предвидеть исходы квантовых процессов… тогда да, это будет научное доказательство. Которое выходит за рамки анекдотических свидетельств, субъективных интерпретаций, возможных совпадений.

Елена посмотрела на Даниила, который теперь мирно спал в своей кроватке. Обычный ребенок, с мягкими щечками, с ровным дыханием, с невинным выражением лица. И одновременно – носитель сознания, которое могло видеть будущее, преодолевать обычные ограничения времени и пространства, понимать концепции, выходящие далеко за рамки его физического возраста.

– Когда мы можем начать? – спросила она.

– Я займусь организацией немедленно, – ответил Баранов. – Но это потребует времени. Оборудование, протоколы, меры безопасности… Неделя, может быть, две.

– Хорошо, – Елена кивнула. – Мы подождем. И подготовимся.

В течение следующих дней Елена разрабатывала детальный протокол эксперимента. Не просто общую идею, а точную методологию, последовательность действий, критерии оценки, методы анализа данных. Она использовала все свои знания как ученого, все свои навыки как экспериментатора, создавая дизайн, который был бы безупречен с научной точки зрения.

И одновременно она обсуждала этот протокол с Даниилом. Не как с ребенком, а как с коллегой, сотрудником, равным участником исследования. В эти моменты грань между обычным развивающимся младенцем и тем другим сознанием, которое проявлялось через него, становилась особенно заметной, особенно удивительной.

Даниил вносил предложения, указывал на возможные проблемы, предлагал решения. Иногда используя детский язык, простые слова, иногда – сложные научные термины, абстрактные концепции, которые не должны были быть доступны его пониманию. Как будто два разных существа говорили через одни уста, мыслили через один мозг.

Это было странно, дезориентирующе, почти пугающе. Но также… глубоко захватывающе. Возможность участвовать в диалоге, который выходил за рамки обычного человеческого опыта, который преодолевал ограничения возраста, образования, физического развития.

Баранов вернулся через десять дней, привезя с собой необходимое оборудование – компактный квантовый генератор случайных чисел, основанный на флуктуациях вакуума, дополнительные компьютеры для записи и анализа данных, системы мониторинга для фиксации нейронной активности, квантовых флуктуаций, всех аспектов эксперимента.

– Всё готово, – сказал он, завершив установку. – Мы можем начать эксперимент когда угодно.

Елена посмотрела на Даниила, который наблюдал за процессом с необычной для его возраста сосредоточенностью.

– Ты готов? – спросила она.

Даниил кивнул, его глаза были ясными, фокусированными, осознанными в степени, которая не должна была быть возможной для шестимесячного ребенка.

– Да, – сказал он. – Я готов.

Они начали с простой серии – предсказания двоичных исходов, нулей и единиц, генерируемых квантовым генератором. Елена записывала предсказания Даниила до генерации чисел, затем сравнивала с фактическими результатами. Процесс был тщательно документирован, каждый шаг записан, каждый результат зафиксирован.

И результаты были… поразительными. Из первой серии ста предсказаний Даниил правильно угадал восемьдесят семь. Статистический анализ, проведенный Барановым, показал, что вероятность такого результата случайным образом была ничтожно мала – менее одной миллионной доли процента.

– Это… невероятно, – прошептал Баранов, изучая графики. – Не просто статистически значимо, а… беспрецедентно. Никакое обычное объяснение – удача, совпадение, утечка информации – не может объяснить такой уровень точности.

Елена кивнула, её научный ум одновременно восхищался результатами и пытался найти альтернативные объяснения, исключить возможности ошибки или манипуляции. Это был инстинкт ученого – сомневаться, проверять, искать альтернативные интерпретации.

– Давайте усложним тест, – предложила она. – Не двоичные исходы, а более сложные числа. И увеличим дистанцию между Даниилом и генератором, исключим возможность любого физического влияния.

Они перешли ко второй серии – предсказаниям десятичных чисел от 0 до 9. Теоретическая вероятность случайного угадывания здесь была еще ниже – одна десятая вместо одной второй. И Даниил был помещен в другую комнату, физически изолирован от генератора и экспериментаторов.

Результаты второй серии были столь же впечатляющими – из ста предсказаний правильными оказались восемьдесят два. Статистический анализ снова показал практически нулевую вероятность такого результата случайным образом.

– Это исключает возможность физического влияния, – сказал Баранов. – Он не манипулирует генератором, не считывает его каким-то образом. Он действительно… предвидит исходы. До их возникновения.

Елена посмотрела на сына, который после интенсивной серии предсказаний выглядел утомленным, но удовлетворенным. Как будто он доказал что-то не только им, но и самому себе.

– Ты в порядке? – спросила она, подходя к нему. – Не устал слишком сильно?

– Немного, – признался Даниил. – Это… требует концентрации. Фокусировки. Видеть через шум, через множественные возможности, выбирать наиболее вероятную линию.

– Хочешь отдохнуть? Мы можем продолжить завтра.

– Нет, – Даниил покачал головой с решимостью, которая казалась невероятной для его возраста. – Давайте закончим сегодня. Третья серия. Самая сложная.

Третья серия была действительно сложной – предсказания шестнадцатеричных чисел, от 0 до F, с шестнадцатью возможными исходами для каждой генерации. Теоретическая вероятность случайного угадывания здесь была всего одна шестнадцатая, чуть более шести процентов.

И несмотря на усталость, несмотря на возрастающую сложность, Даниил правильно предсказал семьдесят пять из ста исходов. Снова результат, который был статистически невозможен случайным образом, который не мог быть объяснен удачей, совпадением или ошибкой в методологии.

Когда последнее число было сгенерировано, последнее предсказание проверено, Елена и Баранов молча смотрели на данные, на графики, на неопровержимые доказательства того, что шестимесячный ребенок мог предсказывать будущее с точностью, которая не должна была быть возможной.

– Это меняет всё, – тихо сказал Баранов. – Не только наше понимание сознания Даниила, его способностей, но… наше понимание реальности. Времени. Причинности. Квантовой механики.

– Если он может предсказывать исходы квантовых процессов, которые теоретически непредсказуемы… – Елена не закончила мысль, её научный ум пытался осмыслить импликации, значения, последствия.

– Тогда будущее не является полностью открытым, полностью неопределенным, – завершил Баранов. – Тогда существует какой-то уровень… детерминизма? Предопределенности? Или, по крайней мере, предсказуемости, даже для процессов, которые мы считали принципиально случайными.

– Или существует уровень реальности, уровень восприятия, который может преодолевать обычные ограничения квантовой неопределенности, – предположила Елена. – Сознание, которое может воспринимать вероятностные волны, коллапсы волновых функций до их наступления.

Они продолжали обсуждать, анализировать, интерпретировать, их научные умы пытались создать модель, теорию, объяснение для феномена, который они только что наблюдали, документировали, подтвердили.

Даниил слушал их с выражением тихого интереса, его глаза переходили от одного ученого к другому, как будто следя за мячом в теннисном матче. Затем он заговорил, его голос был тихим, но отчетливым.

– Это не детерминизм, –