Эмбрион - Эдуард Сероусов

– Мама, – простое слово, произнесенное детским голосом, заставило Елену обернуться.

Даниил сидел в своей кроватке, играя с мягкой игрушкой. Обычный ребенок, занятый обычной детской деятельностью. И всё же… в его глазах было что-то, что выходило за рамки обычного детского восприятия. Глубина, осознанность, понимание, которые не должны были быть возможны в таком возрасте.

– Да, солнышко? – Елена подошла к нему, улыбаясь.

– Я знаю, что ты пытаешься понять, – сказал Даниил голосом, который был одновременно детским и… чем-то иным. Более зрелым, более осознанным, чем должен быть у шестимесячного ребенка. – Тебе нужны доказательства. Верификация.

Елена замерла. Это был не первый случай, когда Даниил говорил так – комбинируя обычную детскую речь с концепциями, словами, идеями, которые выходили далеко за рамки его возраста. Как будто два сознания сосуществовали в одном теле – обычного развивающегося ребенка и… чего-то другого. Более глубокого, более сложного, более знающего.

– Да, – осторожно сказала она, садясь рядом с кроваткой. – Мне нужно понять, что происходит. Как ты видишь то, что видишь. Как ты знаешь то, что знаешь.

– Это сложно объяснить, – Даниил нахмурился, как будто пытаясь найти слова для концепций, которые выходили за рамки обычного языка. – Я вижу… линии. Возможности. Пути, которые расходятся от каждого момента.

– Вероятностные линии будущего?

– Да, – кивнул он. – Некоторые яркие, четкие. Другие – тусклые, размытые. Некоторые исчезают почти сразу, другие продолжаются дальше.

– И ты можешь определить, какие из них более вероятны? Какие реализуются?

– Иногда, – Даниил посмотрел в окно, на падающий снег. – Зависит от… сложности. От количества переменных, взаимодействий, влияний. Некоторые события проще, их легче увидеть. Другие – сложнее, туманнее.

Елена внимательно слушала, записывая ментально каждое слово, каждую концепцию. Это был не первый их разговор такого рода, но каждый давал новые детали, новые аспекты, новые понимания.

– Тебе нужны доказательства, – повторил Даниил. – Систематические, контролируемые. Не просто предсказания случайных событий, а… эксперимент. С контрольными группами, с переменными, с исключением альтернативных объяснений.

Елена почувствовала, как её сердце ускоряется. Даниил не просто говорил о концепциях, выходящих за рамки его возраста, он говорил о научной методологии, о экспериментальной верификации. Как если бы часть его сознания имела доступ к знаниям, опыту, пониманию, которые не могли быть приобретены шестимесячным ребенком.

– Да, – она кивнула. – Это было бы… очень полезно. Для понимания, для документирования, для…

– Для защиты, – закончил Даниил. – От тех, кто ищет нас. Кто хочет использовать то, что я могу делать.

Елена напряглась. Они никогда прямо не говорили о Кузнецове, о институте, о преследованиях. Она старалась оградить Даниила от этой тревоги, этого страха, создать для него безопасное, защищенное пространство, несмотря на их постоянные перемещения, их жизнь в бегах.

– Ты знаешь об этом? – осторожно спросила она.

– Я вижу линии, – просто сказал Даниил. – И на многих из них они находят нас. Забирают меня. Используют то, что я могу видеть, для… контроля. Власти. Преимущества.

Елена почувствовала холодок по спине. Это было её худшим страхом, её постоянной тревогой – что Кузнецов и те, кого он представлял, найдут их, заберут Даниила, превратят его уникальные способности в инструмент государственного контроля, в оружие геополитического доминирования.

– Но это не обязательно произойдет, – добавил Даниил, как будто чувствуя её страх. – Есть и другие линии. Где мы в безопасности. Где то, что я могу делать, используется… иначе. Для понимания, для роста, для… блага.

– И как нам найти эти линии? Как выбрать их среди всех возможностей?

Даниил улыбнулся – детской улыбкой, которая странно контрастировала с глубиной и сложностью обсуждаемых концепций.

– Я могу помочь. Показать пути с наибольшей вероятностью успеха. Но мне нужна твоя помощь, чтобы следовать им. Твои знания, твой опыт, твоя… любовь.

Последнее слово было произнесено с такой простотой, такой искренностью, что Елена почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. В этот момент Даниил был просто её сыном, ребенком, нуждающимся в материнской заботе, в безусловной любви, в защите от мира, который мог быть слишком сложным, слишком требовательным, слишком опасным для его уникальной натуры.

– Ты всегда будешь иметь это, – тихо сказала она, обнимая его. – Всегда. Независимо от того, что произойдет, какие линии реализуются, какие пути мы выберем.

Они сидели так некоторое время, в тихом единении, которое выходило за рамки обычной связи матери и ребенка. Единении, основанном на глубоком, почти мистическом понимании, на квантовой запутанности сознаний, которая позволяла им общаться на уровне, недоступном обычному человеческому опыту.

Затем Даниил отстранился, его лицо снова стало серьезным, сосредоточенным.

– Эксперимент, – сказал он. – Мы можем использовать квантовые генераторы случайных чисел. Создать условия, где никто, кроме меня, не может знать исход. И документировать мои предсказания, сравнивать их с результатами.

Елена почувствовала, как её научный ум активизируется, анализируя предложение, видя его логику, его методологическую строгость.

– Квантовые генераторы случайных чисел… – повторила она. – Устройства, основанные на квантовых флуктуациях, которые производят числа, принципиально непредсказуемые классическими методами.

– Да, – кивнул Даниил. – Истинная случайность, основанная на квантовой неопределенности. Никто не может знать результат заранее, используя обычные методы предсказания или расчета.

– Но ты считаешь, что сможешь?

– Я не уверен, – честно признался Даниил. – Это будет… тест. Для моих способностей, для твоей теории, для нашего понимания того, что происходит.

Елена задумалась. Идея была методологически строгой, научно обоснованной. Создать контролируемые условия, где альтернативные объяснения (удача, совпадение, утечка информации) могли быть исключены. Где истинная природа способностей Даниила могла быть проверена, документирована, подтверждена.

– Я поговорю с Барановым, – решила она. – Он может достать необходимое оборудование, организовать эксперимент. И это будет… значимо. Не только для науки, но и для нашей безопасности, нашего будущего.

Даниил кивнул с серьезностью, которая казалась неуместной на лице шестимесячного ребенка.

– Хорошо, – сказал он. – И мама… спасибо. За то, что веришь мне. За то, что пытаешься понять.

Затем момент прошел, и он снова стал обычным ребенком, играющим с игрушкой, издающим обычные детские звуки.

Когда вернулся Баранов, Елена немедленно рассказала ему о разговоре с Даниилом, о предложенном эксперименте с квантовыми генераторами случайных чисел. Старый профессор выслушал с выражением глубокой задумчивости, не перебивая, не выражая сомнений.

– Поразительно, – сказал он наконец. – Шестимесячный ребенок предлагает методологически строгий научный эксперимент для верификации своих собственных способностей. С использованием квантовых генераторов случайных чисел, с пониманием концепций истинной случайности, квантовой неопределенности, экспериментального контроля…

– Я знаю, – тихо сказала Елена. – Это… выходит за рамки всего, что мы могли предположить. Не просто предвидение, не просто передача информации, а… научное мышление. Методологическая строгость. Понимание концепций, которые требуют лет образования, опыта, размышлений.

– И