Эмбрион - Эдуард Сероусов

Что это действительно было сообщение от Даниила, от того сознания, которое общалось со мной до его рождения. Сознания, которое воспринимает реальность иначе, видит больше, понимает глубже.

Баранов кивнул.

– Интуиция тоже имеет ценность, Лена. Особенно в ситуациях, которые выходят за рамки обычного научного понимания. Но ты права – нужно систематическое наблюдение, документирование, анализ. И я думаю, нам стоит быть готовыми к тому, что это может быть не единичным случаем.

– Вы думаете, будут и другие… сообщения?

– Если то, что мы предполагаем о сознании Даниила, верно, если он действительно воспринимает реальность на квантовом уровне, видит вероятностные линии будущего… тогда это логично. Развивающийся мозг создает новые нейронные связи, новые пути для выражения этого восприятия. И коммуникация – естественное следствие.

Елена кивнула, чувствуя странную смесь научного возбуждения и материнской тревоги.

– Как вы думаете, что это значит для его развития? Для его будущего?

Баранов задумался.

– Трудно сказать. Мы находимся на неизведанной территории, Лена. Ни одно исследование, ни одна теория не может полностью охватить то, что происходит с Даниилом. Его развитие может следовать совершенно уникальной траектории.

– Это… пугает меня, – тихо призналась Елена. – Не его способности сами по себе, а то, что мы не знаем, как они будут развиваться, как они повлияют на него как на личность. И то, что другие – Кузнецов и те, кого он представляет – видят в этих способностях только инструмент, только оружие.

– Именно поэтому наша работа так важна, – твердо сказал Баранов. – Не только научное исследование, но и создание условий для здорового, гармоничного развития Даниила. Чтобы его уникальные способности стали силой созидания, понимания, роста. Не инструментом контроля или разрушения.

Елена смотрела на спящего сына, на его безмятежное лицо, которое скрывало сознание, возможно, более сложное и глубокое, чем она могла представить.

– Я буду документировать всё, – решительно сказала она. – Каждое сообщение, каждый необычный эпизод, каждое отклонение от обычного развития. Создам базу данных, которая поможет нам понять, что происходит, как это развивается, куда это может привести.

– И я помогу всем, чем смогу, – Баранов положил руку на её плечо. – Мы справимся с этим, Лена. Вместе.

Следующие дни Елена провела в состоянии повышенной внимательности, готовая заметить и зафиксировать любые необычные проявления, любые признаки нестандартного сознания Даниила. Она установила дополнительное оборудование для мониторинга – не такое продвинутое, как в институте, но достаточное для базовых наблюдений.

Датчики ЭЭГ для регистрации мозговой активности, камеры для фиксации поведенческих паттернов, даже простейшие квантовые детекторы, которые могли бы зарегистрировать аномальные флуктуации в окружающем пространстве.

Но дни проходили без явных проявлений необычного. Даниил вел себя как обычный трехмесячный младенец – спал, ел, исследовал мир вокруг себя с детским любопытством. Никаких очевидных признаков того сложного, глубокого сознания, которое проявилось в том единственном случае.

Это могло означать многое. Возможно, тот эпизод действительно был случайностью, совпадением, проекцией её собственных мыслей. Или, что более вероятно, сознание Даниила находилось в процессе адаптации к физическому воплощению, к ограничениям детского мозга и тела. Проявления могли быть редкими, нерегулярными, зависящими от множества факторов, которые она еще не понимала.

На пятый день после первого эпизода, когда Елена уже начинала сомневаться в своей интерпретации произошедшего, случилось нечто, что заставило её пересмотреть все предположения.

Она работала за компьютером, анализируя данные нейрологического мониторинга, когда внезапно почувствовала то же самое ощущение – волну, проходящую через сознание, изменяющую восприятие на мгновение. Но на этот раз эффект был сильнее, четче, определеннее.

Елена обернулась к Даниилу, который не спал, а лежал в кроватке, глядя на мобиль над головой – простую игрушку с подвешенными геометрическими фигурами. Но его взгляд не был обычным детским взглядом, следящим за движущимися объектами. Он был… сфокусированным, аналитическим, как будто он видел в этих простых формах нечто большее, нечто скрытое от обычного восприятия.

И затем пришло новое сообщение. Снова не как голос или образ, а как прямое знание, концепция, сформировавшаяся в её сознании без посредников.

"Лабораторная авария. Правое крыло. Через семнадцать минут".

Елена замерла, пытаясь осмыслить информацию. Какая лаборатория? Какая авария? О чем говорил Даниил?

И вдруг она поняла. Институт Акселерированного Развития. Лаборатория квантовой физики в правом крыле. Место, где она работала месяцами, место, которое знала лучше, чем свой собственный дом.

Но как Даниил мог знать о чем-то, что происходит – или произойдет – там? Он никогда не был в институте физически, видел его только… из утробы, через её восприятие, через их квантовую запутанность.

Елена быстро записала сообщение, точное время его получения. Затем подошла к Даниилу, который теперь выглядел как обычный ребенок, с обычным детским интересом следящий за движением мобиля.

– Даниил? – позвала она. – Ты что-то видишь? Что-то знаешь?

Ребенок повернул голову на звук её голоса, улыбнулся, но никаких признаков того глубокого, сложного сознания, которое только что передало ей такое конкретное, тревожное сообщение.

Елена вернулась к компьютеру, проверила время. Если сообщение было точным, авария должна произойти через… пятнадцать минут. Но как проверить это? Как узнать, реально ли то, о чем предупреждал Даниил?

У неё не было прямой связи с институтом, не было способа получить информацию в реальном времени. Но возможно…

Она быстро набрала номер, который использовала только в крайних случаях. Номер, который вел к защищенной линии связи, к человеку, который всё еще оставался внутри системы, но тайно помогал им.

– Да? – голос на другом конце был настороженным, напряженным.

– Это я, – сказала Елена, не называя имен. – Мне нужна информация. Срочно. О лаборатории квантовой физики в правом крыле. Происходит ли там что-нибудь необычное?

Пауза. Звуки движения, приглушенные голоса.

– Сейчас всё спокойно, – наконец ответил голос. – Обычная работа. Почему ты спрашиваешь?

– Просто… интуиция, – Елена решила не объяснять истинную причину своего интереса. – Можешь наблюдать ситуацию в течение следующих пятнадцати минут? И сообщить, если что-то произойдет?

– Это рискованно, – предупредил голос. – Наблюдение заметят.

– Пожалуйста, – настаивала Елена. – Это важно.

Снова пауза.

– Хорошо. Я позвоню, если что-то случится.

Связь прервалась. Елена посмотрела на часы. Двенадцать минут до предсказанного времени. Она подошла к Даниилу, который продолжал играть, совершенно не осознавая значимости того, что только что произошло – если это действительно произошло, если это не было просто её воображением или совпадением.

Время тянулось мучительно медленно. Елена пыталась отвлечься, продолжать работу, но концентрация была невозможной. Её мысли постоянно возвращались к странному сообщению, к его возможным значениям, к тому, что оно могло означать для её понимания сознания Даниила.

Десять минут. Пять. Две.

Телефон зазвонил ровно в предсказанное время. Елена схватила его с бьющимся сердцем.