Эмбрион - Эдуард Сероусов

Елена объяснила свой план – смелый, рискованный, балансирующий на грани между гениальностью и безумием. План, который использовал не только её научные знания, но и уникальные способности её ребенка. План, который мог сработать только при идеальной координации, при полном доверии между участниками.

Михаил слушал с нарастающим изумлением.

– Это… невероятно рискованно, Лена. Если что-то пойдет не так…

– Тогда мы импровизируем, – её голос был спокойным, решительным. – У нас нет выбора, Михаил. Если мы останемся, Кузнецов получит то, что хочет. Он превратит моего ребенка в инструмент, в оружие. И я не могу этого допустить.

Михаил долго смотрел на неё, затем кивнул.

– Хорошо. Я сделаю свою часть. Но будь осторожна, Лена. Кузнецов не просто амбициозен, он безжалостен. Он не остановится ни перед чем, чтобы получить то, что считает своим.

– Я знаю. Именно поэтому мы должны быть на шаг впереди. Всегда.

Когда Михаил ушел, Елена вернулась к своей работе – не к теоретическим моделям, а к конкретным, практическим аспектам завтрашнего плана. Она должна была быть готова физически, ментально и эмоционально. Готова рискнуть всем ради будущего своего ребенка.

И через всю эту подготовку, через каждую деталь плана, каждый возможный сценарий проходила нить связи с её нерожденным ребенком. Связи, которая с каждым днем становилась всё сильнее, всё более определенной. Связи, которая была не просто биологической или эмоциональной, но и квантовой, фундаментальной, преодолевающей обычные ограничения физической реальности.

Ночью Елена долго не могла уснуть, мысли бежали по кругу, анализируя все возможные варианты, все потенциальные проблемы. Но когда сон наконец пришел, он был глубоким и странно спокойным.

И в этом сне она вновь встретилась с сознанием своего ребенка – не в абстрактном пространстве квантовых полей и вероятностных линий, а в почти физическом месте, в комнате, залитой мягким светом. И впервые она увидела его не как светящуюся энергетическую структуру, а как… ребенка. Маленького мальчика с серьезными глазами, в которых светилась мудрость, которая не должна была быть возможной для существа его возраста.

– Мы готовы, – сказал он без слов, напрямую в её сознание. – Завтра мы изменим линию вероятности. Мы выберем другой путь.

– Ты понимаешь, что происходит? – спросила Елена, также без слов. – Ты знаешь, что они планируют?

– Да. Я вижу линии вероятности, которые сходятся к этому моменту. И те, что расходятся от него. В большинстве из них мы становимся инструментами, оружием, средством контроля. Но есть и другие пути. Тонкие, сложные, но возможные.

– И ты готов рисковать? Это опасно, то, что мы планируем.

Ребенок улыбнулся – мягкой, понимающей улыбкой, которая казалась невероятно зрелой для его видимого возраста.

– Риск есть везде, мама. В каждой линии вероятности, в каждом возможном будущем. Но в некоторых из них есть и свобода. Возможность быть не инструментом, а человеком. Возможность использовать наши способности не для контроля, а для понимания.

Елена почувствовала, как её сердце сжимается от эмоций – любви, гордости, решимости защитить это удивительное существо, которое было её сыном.

– Мы сделаем это, – пообещала она. – Вместе.

– Вместе, – согласился он. – Как всегда были и будем.

Утро принесло ясность и решимость. Елена проснулась с ощущением спокойствия, которое удивило её саму. Не нервозности или страха, а глубокого, фундаментального понимания того, что должно быть сделано.

Она собрала свои вещи – минимум необходимого, включая планшет с зашифрованными данными её работы. Затем подготовилась к регулярному утреннему обследованию, которое должна была провести Петрова.

Когда доктор пришла, Елена коротко объяснила ей план. Петрова выслушала с выражением нарастающего беспокойства.

– Это… чрезвычайно рискованно, доктор Соколова. Если что-то пойдет не так…

– Тогда мы импровизируем, – спокойно ответила Елена. – У нас нет выбора, доктор Петрова. Вы сами сказали, что планы Кузнецова нарушают все этические принципы. Я не могу позволить ему использовать моего ребенка как инструмент.

Петрова долго смотрела на неё, затем медленно кивнула.

– Хорошо. Я сделаю свою часть. Но будьте осторожны. И… удачи вам.

– Спасибо. За всё.

План начал разворачиваться в полдень. Михаил, как договорились, активировал экспериментальный протокол в лаборатории квантовой физики – не полномасштабное включение резонатора, а ограниченное, контролируемое создание квантового поля с определенными параметрами.

Поля, которое, согласно модели Елены, должно было создать локальные темпоральные флуктуации – не опасные разрывы, а контролируемые искажения, которые могли бы служить отвлечением, создать условия для побега.

Одновременно Петрова организовала транспортировку Елены в медицинское крыло для специализированного обследования – обоснованную медицинской необходимостью, но на самом деле являющуюся частью плана.

Кузнецов, как и ожидалось, был занят в своем кабинете, координируя подготовку к завтрашней операции. Ларин находился в главной лаборатории, анализируя данные о предотвращенном квантовом разрыве, разрабатывая новые протоколы безопасности.

Всё шло по плану, каждый элемент вставал на свое место. Но Елена знала, что самое сложное еще впереди. Момент, когда теория должна была стать практикой, когда квантовые концепции должны были превратиться в реальные действия.

Момент, когда она и её ребенок должны были использовать свою уникальную связь, свои необычные способности не для предотвращения катастрофы, а для создания контролируемого хаоса, для изменения вероятностной линии будущего.

В медицинском крыле Петрова провела Елену через несколько пропускных пунктов, используя свой статус врача и медицинскую необходимость как обоснование. Охрана была усилена, но не могла препятствовать медицинским процедурам, особенно когда речь шла о здоровье главного объекта исследования.

– Мы почти у цели, – тихо сказала Петрова, когда они достигли последнего коридора перед выходом из медицинского крыла. – Осталось пройти еще один пост охраны, и мы будем у служебного выхода.

– А там?

– Там должен быть Баранов с транспортом. Если всё идет по плану.

Но когда они повернули за угол, их ждал неприятный сюрприз – у поста охраны стоял Кузнецов, с двумя дополнительными охранниками. Его лицо выражало смесь разочарования и холодного гнева.

– Доктор Соколова, доктор Петрова, – он кивнул с фальшивой вежливостью. – Какое совпадение. Я как раз собирался навестить вас.

Елена почувствовала, как её сердце ускоряется, но внешне сохраняла спокойствие.

– Директор Кузнецов. Мы направляемся на специализированное обследование. Доктор Петрова обнаружила некоторые аномалии, которые требуют более детального анализа.

– В самом деле? – Кузнецов поднял бровь. – И эти аномалии требуют вашего присутствия именно у служебного выхода? Где, совершенно случайно, ожидает автомобиль с профессором Барановым?

Петрова напряглась, но Елена положила руку на её плечо, молчаливо призывая к спокойствию.

– Я не знаю, о чем вы говорите, директор Кузнецов. Мы направляемся в отделение нейровизуализации, которое находится в этом крыле.

– Пожалуйста, доктор Соколова, – Кузнецов выглядел почти усталым. – Давайте не будем играть в игры. Я