Эмбрион - Эдуард Сероусов

могли рисковать обращением в обычные медицинские учреждения. Слишком опасно, слишком много возможностей для отслеживания. Здесь есть всё необходимое для нормальных родов и базовой медицинской помощи.

– А если возникнут осложнения?

– У нас есть контакты с врачами, которые могут прибыть в течение часа. Людьми, которым мы доверяем, которые понимают важность секретности.

Елена кивнула, чувствуя странную смесь благодарности и тревоги. Всё было продумано, организовано, подготовлено. И всё же риски оставались – для неё, для ребенка, для всех, кто помогал им.

– Что теперь? – спросила она, садясь в кресло, чувствуя внезапную усталость после напряженного дня.

– Теперь мы ждем, – Баранов сел напротив. – Наблюдаем за ситуацией, собираем информацию, разрабатываем стратегию. И готовимся к рождению ребенка, который может изменить мир.

Елена положила руку на живот, чувствуя движения внутри – не просто физические толчки, но и волны эмоций, импульсы сознания, которое было связано с ней на квантовом уровне.

– Он уже изменил мир, – тихо сказала она. – По крайней мере, мой мир. И я сделаю всё, чтобы он мог жить своей жизнью, выбирать свой путь. Не как оружие, не как инструмент, а как человек. Человек с уникальными способностями, да, но прежде всего – человек.

Баранов долго смотрел на неё, затем кивнул с уважением.

– И мы поможем тебе в этом, Лена. Всеми доступными нам средствами.

Дни в безопасном доме складывались в недели. Елена восстанавливала силы, продолжала свою работу над теорией квантовых состояний сознания, готовилась к родам, которые, согласно расчетам, должны были начаться в течение нескольких дней.

Баранов регулярно уезжал и возвращался, привозя новости, припасы, иногда – других людей, которые помогали с различными аспектами их ситуации. Технических специалистов, медиков, специалистов по безопасности. Людей, которые, казалось, принадлежали к какой-то неформальной сети, объединенной общими интересами и принципами.

Новости из внешнего мира были тревожными. Кузнецов, как и предсказывал Баранов, задействовал все свои связи, все ресурсы для поиска Елены. Официально это было оформлено как розыск пропавшего ученого, участвовавшего в важном государственном проекте. Неофициально – это была полномасштабная охота с использованием всех доступных средств слежения, анализа данных, давления на потенциальных союзников.

Михаил был арестован по обвинению в саботаже государственного эксперимента – за активацию квантового поля, которое создало условия для побега Елены. Петрова отстранена от работы, допрошена, находилась под постоянным наблюдением.

Институт Акселерированного Развития был реорганизован, многие сотрудники уволены или переведены на другие проекты. Но работа продолжалась – теперь под прямым контролем государственных структур, с еще большим уровнем секретности и интенсивности.

– Они не отказались от идеи, – сказал Баранов, вернувшись с очередной поездки. – Просто изменили подход. Теперь они работают над созданием искусственной системы, которая могла бы имитировать то, что делал твой ребенок. Квантовый предиктор, как они это называют.

– Это возможно? – спросила Елена.

– Теоретически, да. С достаточными ресурсами, с правильными алгоритмами, с достаточно мощными квантовыми компьютерами… Но практически – это чрезвычайно сложная задача. Человеческое сознание, особенно такое уникальное, как у твоего ребенка, обладает интуитивным пониманием квантовых процессов, которое трудно воспроизвести алгоритмически.

– Но они будут пытаться.

– Конечно. Ставки слишком высоки, потенциальные выгоды слишком значительны. Способность предвидеть вероятные будущие, влиять на них… это мечта любой власти.

Елена задумалась.

– А что, если эта способность станет доступной не избранным, а всем? Не монополией государства или корпорации, а общим ресурсом?

Баранов посмотрел на неё с интересом.

– Ты думаешь о публикации своей работы? О том, чтобы сделать теорию квантовых состояний сознания общедоступной?

– Не только теорию, но и практические аспекты. Методы развития квантового восприятия, техники взаимодействия с вероятностными линиями. Всё, что я узнала от своего ребенка, всё, что мы вместе открыли.

– Это рискованно, Лена. Такие знания могут быть использованы по-разному, не всегда с благими намерениями.

– Я знаю. Но альтернатива – монополия на предвидение, на контроль над будущим. И мы оба понимаем, к чему это может привести.

Баранов долго молчал, обдумывая её слова.

– Возможно, ты права. Равновесие не в том, чтобы никто не имел этих способностей, а в том, чтобы они были доступны всем. Или, по крайней мере, многим. Достаточному количеству людей, чтобы предотвратить монополию.

– Именно. Демократизация предвидения, если можно так выразиться.

– Но это долгосрочная стратегия. А сейчас нам нужно сосредоточиться на более непосредственных проблемах. На безопасности, на рождении ребенка, на создании условий для его нормального развития.

Елена кивнула. Баранов был прав – сейчас главный приоритет был в том, чтобы защитить её ребенка, обеспечить ему возможность родиться и расти в безопасности, свободным от манипуляций и контроля.

Теоретические концепции, глобальные стратегии, философские дилеммы – всё это могло подождать. Сейчас важна была жизнь, здоровье, свобода конкретного человека. Её сына.

И словно в ответ на эти мысли, Елена почувствовала первые признаки начинающихся родов – не резкую боль, а глубокое, ритмичное напряжение, волнами проходящее через её тело. Начало процесса, который был одновременно естественным, биологическим, и в то же время – в её случае – беспрецедентным, выходящим за рамки обычного человеческого опыта.

Рождение ребенка, чье сознание уже воспринимало мир иначе, чем обычные люди. Ребенка, который мог видеть вероятностные линии будущего, влиять на квантовые состояния, изменять саму ткань реальности.

Ребенка, который мог стать либо величайшей надеждой человечества, либо инструментом беспрецедентного контроля – в зависимости от того, в чьи руки он попадет, какие ценности будут ему привиты, какой путь он выберет.

И Елена была полна решимости сделать всё, чтобы этот выбор принадлежал ему, а не тем, кто видел в нем лишь средство для достижения своих целей.

– Леонид Петрович, – сказала она спокойно. – Я думаю, пришло время. Роды начинаются.

Баранов кивнул с пониманием.

– Я вызову медиков. Они будут здесь в течение часа. А пока мы подготовим всё необходимое.

И так, в маленьком доме в лесу, вдали от мира с его конфликтами и амбициями, начинался новый этап в этой необычной истории. Рождение ребенка, который нес в себе потенциал изменить не только свою жизнь и жизнь своей матери, но и, возможно, судьбу всего человечества.

Ребенка, чье сознание уже сейчас воспринимало мир иначе, видело дальше, понимало глубже. Ребенка, который мог стать мостом между обычным человеческим восприятием и чем-то большим, чем-то, что выходило за рамки привычной реальности.

И где-то далеко, в Институте Акселерированного Развития, Кузнецов продолжал свою работу, свои поиски, свои планы. Не зная, что момент уже настал, что вероятностная линия будущего, которую он так стремился контролировать, уже изменилась, уже пошла по другому пути.

Пути, который вел не к контролю и манипуляции, а к новому пониманию, новым возможностям, новой форме свободы.