Мой Тёмный Амур - Алексей Вячеславович Гришин

В поступившей заявке написано «Объект: женщина, тридцать четыре года, работает в музее, очень быстрая. Мужчина, тридцать шесть лет, сидит на скамейке в Михайловском сквере».

И вот в таких условиях приходится работать! За триста лет я уже устала возмущенно кричать, насколько меня достала загадочность этих картонок. Остальные воспринимают их как интересные квесты, а я – как ненужную бюрократию. Я тихо рычу. Первая мысль: разорвать и выкинуть картонку. Даже умереть спокойно не дадут! Конечно, из отдела заявок через несколько дней придут выяснять, как продвигается дело номер какой-то там, но, надеюсь, меня они уже не застанут.

Потом я вспоминаю, что у меня все-таки есть, так сказать, профессиональная гордость амура.

Потом я вспоминаю, что карты Авроры посоветовали мне сосредоточиться на работе.

Потом я вспоминаю, что про новичков на нашей работе, которые быстро начинают халтурить, говорят «работает, как Лира». Может, это задание – мой последний шанс подправить репутацию. Иначе она останется со мной и после смерти. Для моей истории придумают мораль, и новичкам грядущих веков скажут: «Была у нас такая Лира, она плохо работала и вот обратилась в груду пепла».

Потом я вспоминаю, как Валентин вчера лежал рядом со мной, прикрыв глаза. Его влажная от пота грудь медленно вздымалась. «Тебе уже пора, я очень хочу спать», – сказал он. Как и в тот момент, я снова чувствую горячий укол обиды. Пожалуй, лучше сегодня заняться работой, чем идти к нему. Уверена, один вечер Валентин обойдется без моей компании. Скорее всего, вздохнет с облегчением, что некому его доставать и мешать выспаться.

Я бережно кладу картонку в сумку. Вешаю на плечо лук и колчан со стрелами и отправляюсь в Михайловский сквер.

* * *

В городе еще держатся остатки белых ночей – темнеет очень поздно, светает рано. Сейчас около пяти часов вечера, и солнце до сих пор оглушительно яркое, а вот зимой в это время уже царила бы непроглядная тьма. Как там выразился Валентин в нашу первую встречу на вечеринке? Таков налог этого города на красоту?

Как ни странно, тот вечер, когда мы познакомились, я теперь вспоминаю без боли. Последствия получились ужасные, но при мысли о том, как Валентин бродил в маске по столь нелюбимой им Коммуналке и высматривал жертву, я испытываю только странную покорность судьбе. Пусть он выбрал меня за то, какая я слабая и скучная, моя неделя после случившегося стала ярче, чем большая часть трехсотлетней жизни.

В сквере пахнет свежескошенной травой, сигаретами и летним вечером. На скамейках вокруг памятника человеческому поэту Пушкину сидят десятки людей. Я нахожу местечко и расслабленно вытягиваю ноги.

Обычно на работе я ощущаю раздражение и неуверенность, но только не сегодня. Да, я понятия не имею, как найти здесь безымянного мужчину и быструю женщину, но… пережив такую бурную неделю, я впервые по-настоящему понимаю свою работу.

Любовь вселяет в людей и существ ужас, желание и надежду, и сегодня я подарю кому-то это чувство. Двое, которые прошли бы мимо друг друга, не заметив, и продолжили свои одинокие жизни, благодаря моей стреле встретятся взглядами, и их сердца потянутся друг к другу. Возможно, у соединенной мной парочки что-нибудь и получится. Осталось только найти их.

Я испытываю к ним сочувствие, которого не знала раньше.

* * *

На скамейке я сижу весь вечер, но вокруг слишком много мужчин нужного возраста. Одни с компаниями, другие одни. Быстрых женщин тоже много: они торопливо шагают мимо, выходят из машин, едут на самокатах. Может, я поняла подсказку неверно и стоило начать с поиска музея?

И как успешные амуры вроде Лео справляются с такими запутанными и неточными заданиями одной левой? Почему отделу заявок нужно делать нашу работу настолько сложной?

Устав сидеть, я прохаживаюсь и пинаю камешки на дорожках. Лук и стрелы на моем плече невидимы. Все замечают только девушку в полосатом бело-сером платье на лямках и с распущенными ярко-красными волосами. Девушке очень скучно, но она, пожалуй, даже наслаждается скукой.

Знак – вот чего я жду. Какое-то событие или наблюдение, которые подскажут мне: ого, да это же те самые люди, которые мне нужны. Правда, иногда мои наблюдения оказываются настолько неверными, что я стреляю не в того и попадаю в ситуации вроде той, из которой меня недавно выпутывал Лео.

Наступает ночь: сначала светлая, потом насыщенно-черная. В сквере по-прежнему людно, смертные к ночи становятся более пьяными и более шумными. Я устало сажусь на скамейку.

– Приятно видеть мастера за работой, – раздается над моим ухом знакомый бархатный голос.

Я поворачиваю голову и с удивлением обнаруживаю Валентина. Он сидит рядом, одетый в просторную черную рубашку и черные летние брюки.

– Как ты меня нашел? – недоверчиво спрашиваю я. – Какой-то эликсир использовал?

Он не отвечает, видимо, так все и было.

– Я занята, – сообщаю я, просто чтобы не молчать. – Сегодня прийти не смогу, у меня работа.

– Да, я заметил. Можно посмотреть карточку?

Раз он уже здесь, отказываться было бы глупо. Я достаю из кармана кремовую картонку из отдела заявок. Он читает ее дольше, чем можно читать две фразы. Осматривает сквер и говорит:

– Подожди.

Как будто я без него не знаю, что здесь пока нет того, кто мне нужен! Я молча разглядываю людей, а когда кошусь на Валентина, замечаю, что его глаза закрыты.

– А ты почему не слушаешь? – интересуется он, не открывая глаз.

– Что именно?

– Людей. Если прислушаться, всегда можно уловить их одиночество. Объектом или его парой всегда бывают самые одинокие.

Я фыркаю. Да, я слышала такую теорию, но все эти тонкие материи человеческих душ не для меня.

– Амуры дают шанс тем, кому судьба его не приготовила, – негромко произносит он, по-прежнему не поднимая век. – О! Вот тот, кто тебе нужен.

Валентин указывает на мужчину, который давно уже дремлет на одной из скамеек. Вид у него довольно потрепанный, он выглядит старше тридцати шести лет. Но если присмотреться… кто знает, как могут состарить людей всякие несчастья?

– Теперь надо дождаться женщину. Ее здесь точно нет, – сообщает Валентин. – А поскольку она, как нам любезно подсказывает заявка, быстрая, будь наготове. Времени будет мало.

Он рассуждает о подобных тонкостях работы расслабленно и спокойно, как настоящий профессионал, хотя сам, как я поняла, пары не сводит, иначе мы бы хоть когда-то пересекались в городе, как с другими амурами. Я собираюсь уже его расспросить, как вдруг краем глаза улавливаю движение.

Меткая стрельба – вот мое единственное рабочее преимущество. Я встаю прежде, чем успеваю осознать,