Мой Тёмный Амур - Алексей Вячеславович Гришин

Валентин пожимает плечами.

– Конечно. Она ведь богиня любви. Но красоту переоценивают, Лира. Настоящего в мире гораздо меньше, чем красивого.

– Поэтому ты не убираешь седую прядь и шрам? Учитывая твои познания в магических эликсирах, ты мог бы уже сто раз это сделать.

Валентин коротко кивает и садится.

– Афродиту я скорее назвал бы устрашающей, властной и капризной. Про любовь, которой она покровительствует, сказал бы то же самое.

– Я смотрю, отношения с любовью у тебя не задались.

– Хотел пригласить тебя в ванную. Вымыться вместе, приласкать тебя под душем, – недовольно заявляет Валентин, – но теперь передумал. Мрачные разговоры после секса – не лучший способ продлить приятное настроение, запомни на будущее.

– На какое будущее? – хмыкаю я, и настроение у меня тоже сразу портится.

Валентин бросает на меня короткий взгляд и удаляется в одиночестве. Я провожаю взглядом его голую спину. Он сильный, мышцы сразу видны, но все-таки не мощный крепыш вроде лесных панов, у которых мускулы напоминают бочонки. Я заворачиваюсь в покрывало до ушей и мрачно лежу, пока он не возвращается. На этот раз Валентин одет в темно-синий халат.

– Ты можешь остаться на ночь, – сообщает он таким тоном, словно делает великое одолжение. – Продолжим утром, сейчас у меня больше нет настроения.

– Ты хочешь, чтобы я осталась? – подаю голос я из своего кокона.

– Ты можешь так сделать.

Мы оба ни за что не признаем, что хотим этого. С точки зрения исследования собственных желаний, мне интересно попробовать, каково это – спать с кем-то в одной постели всю ночь. Вместе с тем… остаться почему-то страшно, хотя я сама не понимаю, чего боюсь. А еще мне очень хочется узнать, получилось ли у Авроры найти для меня средство спасения.

Я с сожалением выпутываюсь из покрывала. Когда возвращаюсь из ванной и сбрасываю полотенце, Валентин пялится на мое тело так, что моя решимость уйти тает, как снег по весне. Да, ему наплевать на мою скорую смерть, но пока я еще жива, он желает меня. Это отвратительно и цинично, но почему-то и лестно тоже.

– Мы можем сделать это еще раз, а потом я пойду, – сдаюсь я. – Мне действительно нужно идти. Поспим вместе в другой раз.

Вместо ответа Валентин притягивает меня к себе. Покидаю дом я только пару часов спустя, и поспать нам, конечно, не удается. Мы слишком заняты исследованием тел и желаний друг друга.

Когда я все же одеваюсь и направляюсь на выход, Валентин не предлагает мне приходить еще, не назначает точное время. Я не позволяю себе расстроиться по данному поводу, просто ломаю еще один камешек, чтобы открыть портал в Коммуналку. На прощание я желаю Валентину спокойной ночи.

* * *

Аврора ничего не выяснила. Мы болтаем полночи: я рассказываю ей все, что могу, а когда говорить не получается из-за тем, запрещенных заклятием Валентина, просто киваю или мотаю головой.

– Прости, я всех расспрашивала, – тихо произносит Аврора, держа меня за руки. – Но все знают лишь то же, что и я. Поцелуй с равенством сил может помочь. Если убийца будет испытывать эмоции такой же силы, как твои, или сильнее, есть шанс на спасение. Лира, ты должна заставить его в тебя влюбиться.

Я со стоном падаю лицом в подушку. Слова «Валентин» и «влюбиться» сочетаются удивительно плохо.

– Я пробовала что-нибудь выяснить о Валентине, о том, что ему нравится, – продолжает Аврора, сочувственно гладя меня по плечу, – но он так давно скрылся из всеобщего поля зрения… Когда я его знала, он был храбрым, очень сообразительным, творческим. Одно время ему покровительствовал Аполлон, одно время его любила сама Афродита. Я даже пыталась взывать к Афродите, но она, конечно, не отвечает. Я буду пытаться снова.

– А если у нас ничего не получится?

– Не говори так.

Чтобы отвлечься, я дарю ей музыкальную шкатулку. Зачем ждать моей смерти, когда мы обе можем получить удовольствие от подарка прямо сейчас?

Утром я отправляюсь бродить по городу – вот оно, одно из моих любимых занятий. Интересно, без меня в Петербурге станет хоть немного скучнее? Вот уж не уверена. Но я все равно прохожу по своим любимым улочкам, стараюсь как можно детальнее запечатлеть их в памяти, касаюсь деревьев и каменных стен, чтобы оставить здесь что-то от себя – хотя бы призрачное тепло прикосновения.

Вечером я ломаю еще один камешек и открываю портал к Валентину. Он дома. Я начинаю подозревать, что он всегда дома. Валентин сообщает, что я снова опоздала, а потом впускает меня в свою постель.

Мы несколько раз занимаемся любовью. Я страстно отзываюсь на все его желания. Он предлагает их молча: руками, касаниями губ и тел. В стремлении узнать его лучше я задаю Валентину вопросы. Он отвечает односложно. Очевидно, после того вопроса об Афродите он закрылся от всех моих попыток выяснить о нем больше.

Меня он ни о чем не расспрашивает. Когда мы, насытившись, отрываемся друг от друга, я одеваюсь и ухожу. Как-то незаметно это превратилось в традицию. Больше Валентин не предлагает мне задержаться на всю ночь, сама я тоже не настаиваю. Из нашего общения постепенно ушли поддразнивания, ушла даже ненависть. Остались только секс и молчание.

Так проходят дни.

* * *

Через шесть дней нашей странной связи, которой я так и не придумала названия, мне поручают работу.

Задания на соединение сердец присылает нам отдел заявок, в котором работают самые суровые и высоколобые амуры. Конечно, они не сидят в Коммуналке, у них собственный офис на Невском проспекте, скромная вывеска которого гласит: «Создание парных соединений: заявки, техобслуживание, документооборот».

Если люди вдруг по какой-то причине пробуют сюда зайти, дверь для них всегда заперта. Она пропускает только тех, кто вовсе не человек.

Каждое задание – именное, и направляют его конкретному амуру. Мне достаются самые легкие и неважные случаи: недаром я всю жизнь создавала себе репутацию неумехи, лентяйки и бестолочи. Конечно, я и в самом деле так себе специалист, но причина у этого проста: я не старалась, потому что не люблю свою работу и не верю в любовь. Если и есть у нас с Валентином что-то общее, то именно это.

Ровно за неделю до своей весьма вероятной смерти я нахожу у себя на столе заявку. Она, как всегда, отпечатана изысканным шрифтом на кремовой картонке и туманна по содержанию. Порой у меня создается впечатление, что отдел заявок то ли готовит документы на случай перехвата людьми, то ли нарочно темнит, чтобы хоть чем-то