Я – Товарищ Сталин 6 - Андрей Цуцаев

золотыми узорами казалась меньше, чем ожидал Йосеф. Лицо, обрамлённое аккуратной бородой, было спокойным, но глаза — тёмные, глубокие, хитрые — словно видели всё, что скрыто. В зале не было никого, кроме него — ни советников, ни стражи, ни священников. Эта пустота пугала Йосефа больше, чем толпа, потому что она означала, что император хочет слышать их слова без свидетелей. Тишина в зале была почти осязаемой, как перед грозой, и Йосеф почувствовал, как его кожа покрывается мурашками.

Рас Касса опустился на одно колено, склонив голову, его белая шамма коснулась пола. Йосеф последовал его примеру, колени дрожали, пот стекал по спине. Он чувствовал, как взгляд императора впивается в него. Император поднял руку, давая знак подняться, его движение было медленным, почти театральным.

— Рас Касса, — произнёс Хайле Селассие, его голос был низким, но в нём чувствовалась сила. — Твоя победа в долине гремит по всей Абиссинии. Ты заставил итальянцев бежать, как шакалов, и народ воспевает твоё имя. Но я вижу тревогу в твоих глазах, мой воин. Что привело тебя ко мне в этот ранний час? И почему ты привёл своего посыльного? — Его взгляд скользнул к Йосефу, и в нём мелькнула искра — не гнева, а чего-то более опасного, словно он уже знал, что они скажут, и ждал, чтобы поймать их на слове.

Рас Касса выпрямился, плечи расправились, но Йосеф заметил, как его кулаки сжались, выдавая напряжение.

— Мой господин, Лев Иуды, — начал он, голос был твёрд, но осторожен. — Я привёл весть, которая не может ждать. Она касается вас, меня и судьбы Абиссинии. Йосеф, расскажи.

Йосеф шагнул вперёд, чувствуя, как взгляд императора впивается в него, словно игла, ищущая слабое место.

— Ваше Величество, — начал он. — Вчера в кафе «Селам» со мной говорил человек, назвавший себя Алексеем. Он сказал, что представляет русских. Он сделал предложение… касающееся Раса Кассы и будущего Абиссинии.

Император слегка наклонился вперёд, глаза сузились, но в них мелькнула искра — не удивления, а чего-то иного, словно он ждал этих слов и теперь наслаждался их звучанием.

— Продолжай, — сказал он, голос был спокойным, но с лёгкой насмешкой, как у человека, знающего больше, чем показывает. — Что за предложение осмелился сделать этот… Алексей? И почему он выбрал тебя, скромного посыльного, а не воина, как Рас Касса?

— Он сказал, что вы, Ваше Величество, слабы, — выдавил Йосеф, голос дрогнул, но он заставил себя продолжать, несмотря на страх, сжимавший горло. — Что вы готовите бегство в Лондон, бросив Абиссинию на милость итальянцам. Он утверждал, что Рас Касса — единственная надежда нашей страны, что народ видит в нём лидера, способного стать новым Львом Иуды. Он обещал поддержку русских — оружие, людей, золото, — если Рас Касса примет их предложение. Он выбрал меня, потому что я… я показался ему не опасным, Ваше Величество. Я думаю, он побоялся обратиться напрямую к Расу Кассе.

Он замолчал. Тишина в зале была оглушительной, и Йосеф слышал стук собственного сердца, гулкий, как барабан перед битвой. Император не шевельнулся, лицо оставалось бесстрастным, но пальцы слегка постукивали по подлокотникам трона. Он долго молчал, взгляд скользил между Йосефом и Расом Кассой.

— Интересно, — наконец произнёс Хайле Селассие, голос был мягким, почти ласковым. — Ты веришь этим словам, Йосеф? Веришь, что я, Лев Иуды, покину Абиссинию, оставив мой народ под итальянскими сапогами?

Йосеф замер, горло сжалось, словно в петле. Вопрос был ловушкой, и он знал это. Сказать правду означало признаться в сомнениях, которые грызли его, а ложь могла стать смертельным приговором.

— Я слышал слухи, Ваше Величество, — сказал он. — Говорят, что вы отправили семью за море, что вы ведёте переговоры с британцами. Я не знаю, правда ли это, но слова того человека… они задели меня. Я пришёл сюда, чтобы рассказать вам правду, потому что я верен Абиссинии и вам.

Император улыбнулся, но улыбка была холодной, хищной, словно он видел Йосефа насквозь.

— Ты поступил правильно, принеся мне эту весть. Но скажи мне, — он сделал паузу, глаза сузились, и Йосеф почувствовал, как они впиваются в него, словно клинки, — почему ты не пришёл ко мне сразу? Почему доверился Расу Кассе, а не своему императору? Неужели ты думаешь, что я не знаю, о чём шепчутся люди?

Йосеф почувствовал, как холод пробежал по спине, рука невольно сжала край шаммы, касаясь кинжала.

— Я… я служу Расу Кассе, Ваше Величество, — выдавил он, голос был слабым, но он заставил себя продолжать. — Я не мог скрыть от него такую весть, потому что он мой господин. Но я здесь, чтобы рассказать вам всё, чтобы вы знали, что враги плетут сети. Я лишь посыльный, но я верен вам.

Император долго смотрел на него. Затем повернулся к Расу Кассе, и улыбка стала шире.

— А ты, мой воин, — сказал он, голос стал тише, но в нём чувствовалась угроза, замаскированная под доброжелательность. — Твоя победа в долине сделала тебя героем, Рас Касса. Народ шепчется о тебе как о новом лидере. Неужели ты не слышал этих голосов? Неужели ты не думал, что можешь взять знамя, если я, как сказал этот Алексей, слаб?

Рас Касса замер. Йосеф заметил, как его лицо стало суровее.

— Мой господин, — сказал он. — Я воин, а не царь. Моя верность принадлежит вам и Абиссинии. Эти слова — провокация, уловка, чтобы расколоть нас. Я привёл Йосефа, чтобы вы знали правду, а не потому, что я сомневаюсь в вас. Лев Иуды — вы, и только вы. Я сражаюсь за вас, а не за корону.

Хайле Селассие медленно поднялся с трона, движения были плавными, почти кошачьими. Он спустился с возвышения, чёрный плащ с золотыми узорами шелестел по мозаичному полу, каждый шаг отдавался эхом в пустом зале. Он остановился перед Йосефом, так близко, что тот почувствовал лёгкий аромат ладана, исходящий от императора, и увидел тонкие морщины вокруг его глаз. Глаза, тёмные и проницательные, словно заглядывали в самую душу Йосефа, и тот невольно отступил на полшага, чувствуя себя добычей под взглядом льва.

— Ты поступил правильно, Йосеф Вольде, — сказал император, голос был мягким, но с лёгкой язвительностью, как у человека, знающего больше, чем говорит. — Но правда — это не только слова, которые ты принёс. Это выбор, который ты сделал, придя сюда. Ты мог промолчать, мог бежать, мог даже принять предложение этого Алексея. Но ты здесь. Почему?

— Потому что я верю в Абиссинию, — ответил Йосеф, голос был твёрже, чем он ожидал, несмотря на страх, сжимавший грудь. — Я видел, как итальянцы