Миттельшпиль - Шеннон Макгвайр

Ли колеблется: в ней борются гнев оттого, что с ее собственностью так обошлись, и гордость. В конце концов она, нахмурившись, сообщает:

– С вашими кукушатами что-то произошло. Сразу с двумя парами. Если это не синергия, то я не знаю, что это.

Сердце в груди у Рида подпрыгивает. Кукушата делают успехи как раз в тот день, когда пал барьер на пути к его собственному успеху.

– Что за пары?

– Средняя – Сет и Бет; младшая – Роджер и Доджер.

Произнося имена, она морщит нос. У Ли есть свои странности, и ненависть к рифмованным именам кукушат – самая незначительная.

– Что случилось со средней парой?

– Несчастный случай. – Ее голос остается ровным, но в глазах плещется безмолвная ярость. – Бет – у которой контроль в паре – убедила семью поехать на каникулы в «Мир Диснея». Разумеется, это была уловка.

– Разумеется, – соглашается Рид.

Это были дети Земли и Воздуха. Бет поместили в семью в центральной части Канады, в Саскачеван, а Сета – в семью в самой южной точке Флориды, на остров Ки-Уэст. И если она убедила приемных родителей поехать во Флориду, это могло означать только одно: они каким-то образом установили контакт – и пытались встретиться.

– Похоже, это и правда несчастный случай. Отец вел арендованную машину, слишком устал после перелета и не справился с управлением. Они перевернулись и разбились в полумиле от «самого счастливого места в мире». – Ли горько улыбается, и в этой улыбке столько же радости, сколько холодного праведного гнева. – Бет погибла на месте. У Сета случилась аневризма во время презентации на школьном академическом совете. Бедного парня обвиняли в плагиате. Он умер, даже не успев упасть на пол.

– Что с телами? – вопрос звучит резко, и Ли, заметив это, берет себя в руки.

– Уже на пути сюда, – отвечает она уже более спокойно. – Девочка довольно сильно изуродована, но мы сможем получить достаточно ткани для анализов. Мальчик полностью цел, за исключением кровоизлияния в мозг. По крайней мере, теперь мы точно знаем, что, если убить кого-нибудь одного из пары, есть немалый шанс, что тем самым мы убьем и второго. Через несколько лет это значительно облегчит задачу снайперам. – Она делает паузу, а затем добавляет: – Теперь понятно, почему Эрин в таком состоянии. Но она была не так сильно привязана к своей паре и, скорее всего, выживет.

– Ты сказала, что есть новости и по поводу младшей пары.

– Роджер Миддлтон и Доджер Чезвич. Да. Они восстановили контакт.

Повисает тишина. Не легкая приятная тишина между друзьями и даже не колюче-проволочная тишина между врагами. У этой тишины зубы и когти, она готова броситься на свою добычу и уничтожить ее. Эта тишина причиняет боль.

– Что значит «они восстановили контакт»? – медленно спрашивает Рид.

– Чезвич участвовала в шахматном турнире. Они играли в Бостоне. Миддлтон оказался в числе зрителей. Видели, как они разговаривали после игры. Она выглядела расстроенной.

– А он?

– Он… Вы представляете выражение на лице ребенка сразу после того, как его любимый щенок превратился в кровавую лепешку посреди шоссе? Когда он не может осознать, что произошло, и просто стоит в шоке и ступоре, пока кто-нибудь не скажет, что он должен чувствовать? Он выглядел именно так. Словно его застигли врасплох. – Ли качает головой. – В их паре контроль у него, а он не может взять себя в руки, всего лишь встретив своего воображаемого друга. Мы должны убрать их, начать все заново и создать что-нибудь повыносливее. И вырастить в лабораторных условиях. Мои подопечные…

– …не являются предметом обсуждения, – резко обрывает ее Рид. – Это все? Они договорились встретиться? Их видели вместе после этого?

– Нет. Девочка ушла. Мальчик ушел с другой девочкой – она хорошенькая, совершенно натуральная, без всяких штучек, мы могли бы подстроить ее под наши нужды, если бы начали прямо сейчас, – и ей явно не понравилось, что он разговаривал с мисс Чезвич. Учитывая, как ведут себя мальчики в подростковом возрасте, возможно, ситуация разрешилась сама собой.

– Ты говоришь о единственной паре птенцов, которая смогла установить независимую связь без физического контакта, – говорит Рид. – Они нашли друг друга, потому что были одиноки и нуждались друг в друге. Ты представляешь, какой это огромный скачок?

– Меня не волнует, какой это огромный скачок, – отвечает Ли. – В проекте не предусмотрена такая линия развития событий. Это небезопасно, это неправильно, и для успешного проявления Доктрины в этом нет необходимости. Это не то, что мы планировали. Мы не можем это контролировать. Мы должны признать их негодными экземплярами. К этой встрече нужно отнестись со всей строгостью.

Совершенно ясно, что представляет собой эта «строгость»: у Ли нет полумер. Если бы он позволил, она бы разобрала этих кукушат по кусочкам – до самых атомов, чтобы выискать место, где свинец превращается в золото, а плоть становится космическим началом вселенной. Рид холодно глядит на нее. Он не скажет ей «нет», во всяком случае прямо, потому что Ли редко бывает полностью неправа; она понимает глубинные переплетения проекта так, как понимает разве что он сам. И ее взор не застилает туман человеческого милосердия.

Но соглашаться на ее предложение он тоже не собирается. Они потратили слишком много времени, слишком много ресурсов, чтобы оборвать все в шаге от блаженной победы. Пока проект не представляет настоящей опасности, он продолжит развиваться. Дорога к Невозможному городу всегда принимала случайных путников. Порой ему кажется, что это и есть единственный способ на ней оказаться.

– Как они осваивают свои характеристики?

Ли смотрит на него угрюмым ненавидящим взглядом и молчит.

Рид вздыхает. Иногда, как это ни тоскливо, приходится напоминать ей, кто она, и кто он, и почему она здесь находится.

– Тебя можно заменить, Ли. Это будет горькая утрата, я буду по тебе скучать, но тебя можно заменить.

– Мальчик говорит на семи языках и хочет заниматься еще больше, – говорит Ли, и ее глаза все еще горят ненавистью. – Мягкое небо у него осталось подвижным, и он может произнести любой звук. Он еще не догадался, насколько это необычно и что с точки зрения природы он урод. Может, никогда и не догадается. Смотря сколько времени он будет оставаться в рабочем состоянии. Девочка играет в шахматы на уровне гроссмейстера. Она могла бы сделать карьеру, но ей это неинтересно; она предпочитает заниматься чистой математикой. Вероятно, она и будет ей заниматься, когда ее родители прекратят настаивать, чтобы она вела нормальную жизнь. Как будто у нее был шанс на нормальную жизнь.

Ли источает яд, и он не