Достоевский. Дело о пропавшем наследнике - Александр Бертич

– Просто любить, – повторил Родик.

Он хотел сказать, что любить – это вовсе не просто, особенно если не уверен, что знаешь, чего от тебя ждут. Вот бы она сказала ему, что нужно делать. Задала бы настройки, примерно, как он сам задавал своим виртуальным подружкам в играх-симуляторах. Но Сонечка и сама не представляла, как это должно происходить, а в запрещенные игры вообще не играла.

Итак, Родик уже хотел что-то сказать, что-то очень ценное для него – но тут в дверь кто-то поскребся. Делать нечего, пришлось идти открывать.

В комнату шагнул Волчок, донельзя важный. Стало понятно, почему он не мог сразу войти: в зубах он нес букет великолепных алых роз, которые едва пролезали в дверной проем.

Сонечка ахнула.

Волчок разинул пасть, и розы аккуратно улеглись на пол прямо перед ней.

– Весь искололся, пока дотащил, – проворчал щенок недовольно. – В следующий раз пусть хозяин Родион что-нибудь полегче придумает.

– Так это ты придумал? – Сонечка соскочила с кровати и расцеловала Родика. Ну, не так чтобы по-настоящему… но даже так его никто еще не целовал.

Родион зашатался от счастья. А потом к его горлу вдруг предательски подступили все волнения этого дня, да так, что пришлось вырваться из сонечкиных объятий и поскорее зажать рот рукой. Да что же за наказанье такое, подумал он. Чуть не стошнило в самый лучший момент жизни.

Хорошо еще, что Соня ничего не сказала. И не засмеялась.

– Там еще кулек есть из кондитерской, – сообщил Волчок. – Я его на лестнице выронил, конфеты все и рассыпались. Надо собрать, пока консьержка не сожрала.

Вот теперь Сонечка залилась смехом:

– Родик! Срочно подбери конфеты! Иначе Анна Андреевна испортит себе все зубы. Мы не можем этого допустить.

Родион счастливо кивнул и выскочил за дверь.

Волчок тоже был рад. Чтобы не выдать себя, он скромно повилял хвостиком. Хитрость удалась: хозяйка больше не рычала на хозяина. Можно было даже не признаваться, что именно он, магический пес, придумал весь этот трюк с алыми розами. Пусть цветы совершенно не вкусные, но люди их любят.

А он, Волчок, любит этих людей.

* * *

Конфеты были щедро рассыпаны по лестничной площадке, как нарочно. Родион долго собирал их на белой метлахской плитке, наконец сгреб в ладонь последние и уже хотел подняться, когда позади него бесшумно возник Достоевский.

И фамильярно похлопал Родика по спине.

– Привет смелому летчику. Сладенького захотелось?

Родик встал. Отряхнулся. Отвечать благоразумно не стал.

– Пойдем, – сказал ему Достоевский. – Разговор есть. Как раз и конфеты к чаю пригодятся.

Юные детективы собрались у графа в столовой. На столе нашлось немало интересного: пузатый электрический самовар, расписанный в народном стиле; скромный сервиз майсенского фарфора (Достоевский сам разлил чай по чашкам); серебряные ложечки с монограммой FD; сахарница с кубиками рафинада; конфетница, в которой нашлось место собранным на лестнице сладостям – и, наконец, блюдо с пирогами, на которые сразу стал точить зубы Волчок.

– Кулебяка от Крылова, – пояснил Достоевский. – С печенкой и потрошками.

Родион вспомнил мозг, заспиртованный у Блока в стеклянной банке, и болезненно сглотнул. Граф заметил. Ухмыльнулся:

– Не бойтесь, у Ивана Андреича на кухне эрзац-продуктов не держат. Мясо натуральное. Еще вчера мяукало. Шутка.

– Поддерживаю полностью, – вильнул хвостом Волчок. Получил кусок пирога на тарелочке и занялся им.

Тогда Достоевский окинул взором молодых коллег:

– Я собрал вас, дети мои, вот по какому вопросу. Недавно мы с Крыловым были на совещании у государя. Присутствовал и глава полицейского департамента. Мы в очередной раз пообещали всяческую помощь в расследовании. Государь не был уверен в наших компетенциях… получается, он правильно сомневался?

Родик опустил голову.

– Не огорчайся, – сказал ему граф. – Я знаю, ты хотел как лучше. Хотел совершить подвиг. Спору нет, подвиг – это хорошо. Подвиги помнят в веках. О героях слагают песни. Правда, никто и никогда не пишет о героях, у которых что-то пошло не так. И подвига не получилось, а вышло только глупо и смешно. А ведь таких случаев множество.

– Плюс один, – буркнул Родик.

– Отрицательный опыт – тоже опыт, мой друг. Тебе еще повезло: ты, можно сказать, прославился. Стал героем хроники происшествий. А про нашего любимого клиента Алекса газеты дружно молчат, хоть ты тресни. Цензура не пропускает ни строчки. Зря старается парень.

– У него-то как раз все получилось, – сказал Родион. – Ему всего шестнадцать, а у него уже все есть. И свобода. И своя банда. Ну и… все такое.

– Ты про эту девицу на мотоцикле? Кстати, ее зовут Тильда.

Родион прикусил язык.

– Сбежать из дворца – это не героизм, – сказал Достоевский. – Обчистить казначейство – тоже. Дальше – больше. Влип наш герой в прескверную историю. И сам он из нее не выберется, даже если захочет. Вы же видели эту женщину-демона? Она своих жертв не отпускает.

– Мне кажется, надо просто поговорить с ним, – сказала рассудительная Сонечка. – Ко всем можно найти подход.

– О, да, – не удержался граф. – Кому-то и пирожок подойдет. Вон как уплетает, за ушами трещит. А для чувствительных натур – букетик алых роз.

Сонечка смутилась.

– Я все равно его поймаю, – вдруг сказал Родик. – Не с первой попытки, так со второй. Я просто так не сдамся.

– И я, – подхватила Сонечка. – У нас же детективное агентство.

– Приятно слышать. Но именно об этом мы и говорили с господином Крыловым. И пришли к неутешительным выводам. Ваш сегодняшний демарш был не только неудачным и несвоевременным. Он разрушил всю нашу конспирацию. Фотографы из газет только усугубили картину. Ну, положим, меня эта банда недолюбливала и раньше… кто-то даже Дом Радио разрисовал всякими магическими символами, – тут он смешно наморщил нос. – Но теперь они знают в лицо и вас. Знают, что вы вступили в игру. И это уже опасно. Придется вам, молодые люди, отойти в тень.

– Значит, вы нас увольняете, – нахмурилась Сонечка.

– Я хочу вас поберечь. Во-первых, вы под домашним арестом… ну, этот вопрос я как-нибудь решу с Порфирием. Во-вторых, и это главное: теперь не только вы ищете этих ребят, но и они вас тоже.

– Почему?

– Потому что хотят нейтрализовать вас раньше, чем вы до них доберетесь. Раньше, чем ты, Соня, прочитаешь их мысли. Раньше, чем Волчок прокачает свою магическую силу… кушай, кушай, ушастый, не отвлекайся. И раньше, чем наш Родион… эмм…

Тут он почему-то остановился.

У Родиона упало сердце.

– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Опять со мной что-то не так?

Достоевский усмехнулся одними уголками губ:

– Я хотел сказать: раньше, чем наш