Осколки мира. Том 2. Рыцарь мечей - Ник Гернар

И прямо под ними, неторопливо, по одной букве, будто текст набирали одним пальцем, появилось:

«Имя — это не слово в графе личного дела. И не твой сраный позывной. Имя — это роль. Роль = судьба. Монгол = Отшельник»

Я читал букву за буквой, забывая дышать.

Что происходит?

Потом эта строка исчезла, и вместе с ней — шипение в ушах, уступив место естественному шуму машины.

— Свернуть! — негромко приказал я, и окошко послушно исчезло, открывая мне вид на происходящее в кабине.

Я облегченно выдохнул.

— Твою мать, — пробормотал я, пытаясь прийти в себя после случившегося.

Это у меня крыша едет, или то, что было, действительно было?..

Переждав пару минут, я опять развернул интерфейс.

На странице все выглядело, как обычно.

Я выбрал себе в качестве новой мутации регенерацию.

Выбор осуществлен

Вам присвоена мутация регенерация, класс А, уровень 30

Тридцатка регенерации, сама по себе?

Ничего себе подарок. Это было лучше, чем я мог надеяться, и значительно больше, чем предполагал.

Еще у меня оставалось 20 бонусных баллов с позапрошлого испытания, и я решил распределить их сразу, не откладывая в долгий ящик.

«Перенести десять бонусных баллов в мутационный блок» — мысленно приказал я.

Нужно потихоньку развить его до максимального уровня. А вот использовать в бою следует по минимуму, только в самых острых критических ситуациях.

И, кстати, моим подопечным нужно будет попозже провести анализ новых мутаций. А то, кто знает, что за хрень им там выпала в этот раз.

Вы использовали: 10 бонусных баллов

Мутационный блок, класс S, уровень 11,5

Куда же перенести оставшиеся десять баллов?

Прикинув так и эдак, я решил перенести их в импульсное ускорение.

После всех манипуляций система вывела мне обновленный перечень способностей:

Иммунитет, класс D, уровень 24

Обостренное обоняние, класс D, уровень 4

Синдром короткого сна, класс D, уровень 17

Стрессоустойчивость, класс D, уровень 6

Высокий болевой порог, класс С, уровень 10

Импульсное ускорение, класс С, уровень 79

Соколиное зрение, класс C, уровень 33

Синаптический буст, класс В, уровень 16

Пирорезистентность, класс А, уровень 8

Регенерация, класс А, уровень 30

Субконитивный анализ, класс А, уровень 17

Мутационный блок, класс S, уровень 11,5

Неиспользованных бонусных баллов: 0

Сначала при виде этого списка у меня на душе стало радостно.

А потом я вспомнил выскочившего из колбы парня в дымном коконе, и сразу помрачнел.

Сколько мне надо качаться, чтобы вот так, как он, полстанции одним рывком вынести?..

Еще в моем списке имелось объективно мало агрессивных атакующих способностей. По большому счету, только мутационный блок, которым мне явно не стоило хвалиться на каждом перекрестке, и импульсное ускорение. А хотелось бы что-нибудь посерьезней иметь в своем арсенале.

Интересно, у Данилевского больше нет никаких странных или неправильных рифтов на примете, которые ему хотелось бы изучить?

Поймав себя на этой мысли, я тихо рассмеялся.

Надо же.

Кажется, я становлюсь рифтовым маньяком. Только вернулся домой, а мысли уже о новой экспедиции.

Между тем мы приближались к Москве.

В этот раз я настолько был погружен в свои мысли, что даже толком не заметил перелета.

Ночной город с высоты выглядел завораживающе: россыпь огней, подсвеченные силуэты высоток и автомагистрали с рекламными голограммами. Егор, сидевший сбоку от меня, аж заерзал от нетерпения, впиваясь взглядом в это обиталище богачей.

Немножко покружив над городом, мы спустились на вертолетную площадку, оборудованную на крыше одного из небоскребов.

Из кабины я выгрузился одним из первых. Свежий ветер ударил мне в грудь, приятно взъерошил волосы.

Я подошел к бортику площадки и заглянул вниз.

Техногенная красота будоражила, слепила глаза неоновыми цветами.

Моя мать всегда была противницей города. Ей нравилось месяцами обитать на даче отчима, копаясь в земле и выращивая собственными руками дурацкие помидоры. Иногда она брала с собой и меня, свято веря, что близость природы благотворно повлияет на мой характер.

Я ненавидел эту плантационную повинность и медленно текущее, вялое время под жужжание комаров размером с лошадь.

А вот город любил. Я чувствовал себя в его джунглях, как выпущенный на волю дикий зверь. Город — это целый океан энергии. И в зависимости от того, можешь ли ты удержаться на гребне волны, город дает тебе драйв или топит, как что-то инородное.

— Пойдемте вниз! — крикнул мне Давид Георгиевич, и я нехотя двинулся следом за всеми.

С вертолетной площадки мы спустились по лестнице внутрь здания и очутились в небольшом узком помещении перед десятками лифтов. На одном из них мы спустились с семьдесят пятого этажа на пятидесятый.

И очутились в самой настоящей больнице.

При виде Георгича охрана почтительно расступилась, и мы вчетвером вошли в приемный зал с белыми стенами, искусственными пальмами и хорошенькими медсестрами в тонких белых костюмчиках, похожих на аскетичную пижаму, при этом у каждой второй на груди под рубашкой светились заманчивые кружевные очертания белья.

У меня тестостерон аж в висках застучал.

А тут мы. Полуголые, окровавленные. И Женька в халате на голое тело.

Тем не менее никто не удивился нашему появлению. Наоборот, все будто только нас и ждали.

— Здравствуйте, Давид Георгиевич, — прощебетала одна из девчушек, улыбаясь нежным розовым ртом. — Пожалуйста, присядьте пока в зоне ожидания. Людмила Петровна на месте, она сейчас подойдет, Виктор Ильич уже в пути и скоро прибудет. Вам что-нибудь нужно? Может, сделать кофе?

— Да, пожалуйста, — тяжко вздохнул старик.

— Как обычно?

— Сегодня с сахаром.

— Поняла, сейчас сделаю! — с готовностью отозвалась девушка.

— А мне можно? — спросил я, нагло уставившись на ее милое личико. — Кофе. Латте с сахаром.

А чего вы хотели от молодого здорового мужика, который сначала год смотрел на ящериц, а потом пугался голой Женьки?

Медсестричка очаровательно улыбнулась.

— Сколько сахара положить? — любезно поинтересовалась она.

— Три. Люблю сладкий.

— Сейчас принесу, — кивнула девушка и скрылась за стойкой регистрации, где в углу возвышалась кофемашина.

Я хмыкнул.

Определенно мне здесь нравилось. При Данилевском в лаборатории стало куда приятней, чем было в наше время, когда по коридорам шаркающей кавалерийской походкой ходили только древние старики и сутулые тетки в очках и с пучком на затылке.

Развалившись в мягком кресле под фальшивой пальмой, я наблюдал, как по коридорам снуют лаборанты, поглядывая на нас, и медсестрички с планшетами или квадратными черными кейсами — раньше в таких носили всякие образцы.

Судя по всему, ЦИР реально работает не покладая рук.

Через пару минут девочка с ресепшена принесла